Они помолчали. Нэнси разглядывала чахлые кукурузные поля. Ничего не понимаю, думала она. На Херцога устроили облаву, и неизвестно, что знают о нем китайцы. Она обернулась и взглянула на вздымавшиеся над долиной горы и затянутый туманом проход к Су-Ла. Нэнси не хотелось идти через джунгли, она боялась, все в ней противилось этому: джунгли кишели насекомыми, змеями, пиявками и хуже того — диким зверьем. Жутко. Тропа — вариант попроще, она вьется от селения к селению, и убежище всегда недалеко. Пойти через джунгли — безумная идея, однако поворачивать назад было немыслимо.

Спустя несколько минут тропа исчезла из виду и не стало слышно реки. Странные ухающие и щелкающие звуки доносились из чащи, смешиваясь с гудением и жужжанием кишащих в подлеске насекомых — каскад звуков и шумов, издаваемых мириадами крохотных созданий. Джек передал Нэнси средство от москитов и велел обильно намазаться, однако толку от репеллента было мало: каждые несколько минут она шлепала впивавшихся в нее москитов. Шли они медленно. Тропинок было множество, но все узкие и заросшие. Порой тропа внезапно терялась в зарослях, вынуждая Джека и Нэнси возвращаться по собственным следам.

Поскольку проводники бросили их, пожитки пришлось нести самим. Палатку они оставили шерпам, но захватили примус, посуду, спальные мешки, два небольших мешка с цампой и пару больших кривых ножей — Нэнси выяснила, что это непальские ножи-секачи с тяжелыми лезвиями. Весь груз, включая фляги с водой, весил немало. Нэнси предпочла оставаться в одежде с длинными рукавами, хоть как-то защищавшей от тысяч жалящих насекомых, поэтому на ходу сильно потела. Но черта с два, думала Нэнси, я открою для паразитов лишний кусочек своего тела.

Чтобы не сбиться с пути, они посматривали на горы. Заблудиться здесь было трудно, поскольку местность напоминала воронку, в которой и они сами, и Ярлунг-Цангпо, и все, что способно двигаться, смещалось в южном направлении — к скалистому гребню, где пролегала граница с индийской провинцией Ассам. Тем не менее Джек взволнованно пояснил, что можно потерять несколько часов, а то и дней, ходя кругами, если повернуть не туда. У них не хватит ни воды, ни еды, поэтому надо строго придерживаться нужного направления.

Через четыре часа у Нэнси устали руки — нужно было проламываться через подлесок. Деревья в джунглях стояли ярдах в десяти друг от друга, более чем за тысячу лет они вытянулись, чтобы получать достаточно солнечного света верхней частью своих крон. Но там, где изменился грунт или наклон почвы сделался круче, появились густые, по плечо, заросли растительности и плюща, плотными шторами свисающего с нижних ветвей деревьев. В других местах почва заболотилась, и приходилось шагать по гати из старых сгнивших бревен. Одно из бревен развалилось, когда Нэнси наступила на него, и она едва не провалилась в жуткую сырую яму, кишащую черными насекомыми. Дальше почва вновь отвердела, идти стало легче, и настроение у Нэнси улучшилось. Заросли поредели, воздух был прохладным благодаря тени густых крон деревьев, и местами лес просматривался на сотню ярдов. Не успела Нэнси подумать, что все не так уж плохо, как начались настоящие дебри. Пришлось вновь с боем пробиваться, опасаясь в любой момент обнаружить, что дальше пути нет.

Заметно темнело, когда они вышли на звериную тропу. По обеим сторонам заросли шли плотной стеной, но сама тропа была свободна, рубить ветви почти не требовалось. Нэнси шла в нескольких шагах позади Джека. Какое-то время они молчали, сосредоточившись на расчистке пути. Они перешагивали древесные корни и, конечно же, внимательно смотрели под ноги, стараясь не наступить на змею и увернуться от пауков-вороночников[58]— они обычно висят над тропой и прыгают на своих жертв, когда те проходят под ними.

Нэнси читала, что лесные племена всегда знают, кто идет по их джунглям, — они определяют это по изменившимся ноткам в симфонии лесных звуков. Она размышляла об этом, прислушиваясь к разнообразным уханьям и щелканьям, щебету, тявканью и волнообразному, похожему на треск цикад звуку, как вдруг обратила внимание, что в стороне, слева от тропы, знакомый шумовой фон неожиданно угас. Слышно было лишь уханье одинокой обезьяны, словно подававшей сигнал тревоги. Нэнси попыталась разглядеть что-нибудь в густых зарослях, которые просматривались не больше чем на десять футов. Она была уверена: звери замерли на ходу, насекомые и рептилии как по команде умолкли и застыли — там, впереди, слева.

Нэнси попыталась отбросить страх. Она успокаивала себя: наверное, это игра воображения либо изменившаяся акустика леса, а может, просто олень или иное крупное млекопитающее испугало мелких обитателей. Нэнси прибавила шаг, чтобы догнать Джека. Но обезьяна продолжала ухать. И тут Джек резко остановился и дал знак Нэнси замереть на месте.

С минуту оба не шевелились, затем он обернулся и прошептал:

— Нет ощущения, что за нами наблюдают?

— Есть, — торопливо шепнула она в ответ. — Я как раз подумала, что впереди что-то не так.

— Где?

Нэнси показала влево. Тревога сжимала ее все сильнее.

— Да, мне тоже так показалось.

Нэнси похолодела.

— Что это может быть?

Джек хмуро взглянул на нее. Его широкий лоб был мокрым от пота, глаза беспокойные.

— Откуда я знаю. Мигу?

— Джек!

Он накрыл ее губы ладонью. Нэнси поняла, он не шутил, и быстро спросил:

— Слышали?

Они замерли, дожидаясь повторения звука, который услышал Джек. Вскоре Нэнси тоже услышала его довольно отчетливо. Ее глаза округлились от страха.

— Боже… Это стон или рычание… Или…

Вытирая лезвие кривого ножа о брючину, Джек всматривался в плотные заросли подлеска. Разглядеть что-либо было невозможно, как и определить расстояние до источника звука. Нэнси потянула его за руку.

— Пойдем назад.

Но Джек не ответил: низко пригнувшись к земле, он медленно крался вперед, лезвием ножа осторожно раздвигая перед собой длинные листья. Нэнси протянула руку и взялась за его ремень, придя в ужас от мысли, что ее вот-вот кто-то сцапает и потащит в чащу. Другой рукой она стиснула рукоять ножа, полная решимости нанести хотя бы один удар тому, кто им угрожает.

Вдруг Джек замер и изумленно выругался. Нэнси сделала шаг и стала рядом с ним на узкой тропе. Растительность чуть поредела, и тропа впереди расширялась. Она просматривалась на пятьдесят ярдов вперед, и перед ними предстало самое ужасное зрелище, какое Нэнси приходилось видеть в жизни: огромный бурый медведь стоял на задних лапах, яростно размахивая передними в воздухе и отчаянно пытаясь схватить огромную сеть, свисавшую с ветвей склоненного над тропой дерева. Сеть представляла собой веревки из лианы, а внутри ее находился сжавшийся в комок… человек. Несчастный попал в ловушку и привлек внимание медведя. Мысли стремительно пронеслись в голове Нэнси: если медведь обернется и увидит их, у них не будет ни единого шанса спастись, с ножом или без ножа. А как же человек в сетке? Долго ли он сидит там? Жив он или нет?