– А он у вас отважный друг…

– Да нет, фактически доктор Санчес не рисковал. Трудно найти причину, почему полиция стала бы делать экспертизу данного медицинского документа. Полковник Конферо с таким воодушевлением приветствовал мой труп…

– Вы уже знаете, что здесь произошло?

– Да, – художник поднялся с корточек. – Все сестры получили по серьгам. Жалко полицейского с супругой, они пострадали безвинно. Но в этом, хочется верить, не моя заслуга. Итак, господа, практически все кончено. Пятый час утра. Город спит. Спит охрана на воротах, которой час назад Тынис подлил в чай сильного снотворного. Минут через двадцать этот дом должен вспыхнуть, как карточный домик. Тынис позаботится. Он уже разливает горючее. В доме найдут несколько обгорелых тел – увы, с пулевыми отверстиями, и полиция будет строго придерживаться версии пьяного дебоша в исполнении Генриха, по ходу которого состоялась перестрелка с Йораном Воргеном, и погибли, кроме них, еще две женщины. Малолетний Марио, надеюсь, будет нейтрализован.

– Да бог с вами, – ужаснулся я. – Полиция не пойдет на такое безумие.

– Я думаю, она с ним справится, – снисходительно улыбнулся художник. – Пока вы бегали по саду и выслушивали признания моего младшего братца, я переговорил по телефону с майором Сандальей. Он неглупый продажный коп, озабоченный проблемой карьерного роста. Двести тысяч евро помогут майору справиться с чувством долга. Полиция прибудет не раньше огнеборцев, не волнуйтесь. Мы с вами успеем покинуть особняк до пожара. Честно говоря, – художник глубоко вздохнул, – не могу уже видеть этот дом. Я пережил в нем столько всего… Я его просто ненавижу! Вилла застрахована на крупную сумму, которой хватит на пять лет безбедной жизни. Страховку получит мой дальний родственник по материнской линии, проживающий в Лилле. Он уже в курсе и с нетерпением ждет комиссионных.

– Ну что ж, – понятливо улыбнулся я. – Я думаю, года через три стоит ждать триумфального воскрешения знаменитого сюрреалиста. Возвращения к жизни и к работе. Вы потрясете мир, господин Эндерс, явившись восхищенной публике, возродите бешеный интерес к своей персоне и своему творчеству. А пока можно и отдохнуть.

– Не будем загадывать, что должно состояться через несколько лет, – вкрадчиво произнес художник. – Но если Гуго Эндерс когда-нибудь вернется в большой мир, вы узнаете об этом в числе первых.

– Договорились, – кивнул я. – Звоните в Сибирь. И письма лично на почту носите. И старайтесь не попадаться на глаза господину Басадене. А также не забудьте через пару лет вернуть ему два миллиона – разумеется, с процентами, а то эта мафия – такая прилипчивая. И, увы, господин Эндерс, – я позволил себе очередную колкость. – Судя по всему, вы так и не будете награждены Высшим испанским орденом – Большим крестом Карлоса III, которым наградили Сальвадора Дали.

Художник великодушно улыбнулся.

– Не беда. Сальвадору Дали этот орден дали в утешение – в 82-м году как раз скончалась его жена Елена Дьяконова – Гала, если угодно. Или Элен Элюар. Без жены он не смог бы справиться с ролью гениального безумца. Так и вышло. Ушел в затвор, переживал. Оказался обыкновенным человеком…

– А интересно все-таки, – задумчиво пробормотал я. – Неужели климат в Северо-Восточной Испании так способствует гениальности? Здесь живете вы, недалеко отсюда в городе Фигерас родился Дали, мастер сюрреализма Хоан Миро родом из Барселоны…

Мое ерничанье, кажется, стало утомлять Эндерса.

– Подождите, – вдруг в ужасе прошептала Варвара. – Но это же кощунство, господин Эндерс. Вы блестящий художник, что бы ни говорил мой коллега. Как вы можете сжечь дом вместе со своей прекрасной коллекцией живописи? Неужели вам ее не жалко? Может, лучше повременить, как-нибудь вывезти?..

– Вывез, – засмеялся Эндерс. – Вам Эльвира не рассказывала, как долго и упорно я трудился над каждой картиной, не пуская никого в свою мастерскую?

– Вроде бы рассказывала, – засомневался я. – Но никого не пускать, даже собственную жену – это своего рода чудачество…

– Господи, я поняла, – ахнула Варвара. – Вы писали одновременно копии…

– Ну почему же копии? – пожал плечами Эндерс. – Назовите это, если угодно, двойными оригиналами. Любой толковый эксперт подтвердит авторство. Разумеется, не ко всем картинам я приделывал «двойников» – только к тем, к которым имею особое, трепетное отношение. А остальных не жалко. Пока варит голова и работают руки…

– Эльвира упоминала, что перед вашим исчезновением к дому подъезжал фургон, – вспомнил я. – И вы никого к нему не подпускали.

– Да, я вывез все стоящее, – кивнул Эндерс. – Несколько полотен, к сожалению, разошлись. Кое-что было продано на аукционах, часть похищена, следы иных уже никак не проследить. Да что далеко ходить! – воскликнул он. – Эльвира говорила, что в вашем офисе на краю света висит мое «Предчувствие морского путешествия из Сицилии на Майорку». Да, с этой картины была снята копия – уж больно за душу брала. Писал я ее на Сицилии, когда отдыхал там лет пять назад. Познакомился с одной прекрасной семьей, у них была годовщина бракосочетания, и супруга Лоредано наглым образом выпросила у меня эту картину. Я не смог отказать, подарил. Впоследствии несколько раз созванивался с этими людьми. Лоредано разорился – не без помощи российских партнеров. Получил вполне обоснованные претензии от другой российской фирмы, распродал имущество, в том числе ушла картина. Не знаю, по каким колдобинам России ее возили, но осела она, слава богу, в офисе порядочного человека. Кстати, цена у этой картины небольшая – думаю, не больше тридцати-сорока тысяч евро.

– Да, Эльвира с этой картиной меня оконфузила, – стыдливо признался я.

– Минуточку… – я вдруг заметил, что челюсть у Варвары как-то подозрительно отваливается и съезжает к полу. Она опомнилась, вернула ее на место, но изумленный блеск в глазах остался. – Господин Эндерс, что происходит? Когда Эльвира была в нашем офисе и имела честь наблюдать вашу картину, вы уже пропали. Через два дня она, извините, погибла. Получается… вы с ней виделись до ее смерти?

Действительно, получалась лажа. Мы вопросительно уставились на художника. Эндерс сделал неопределенный жест, помялся, озадаченно почесал кончик носа, потом махнул рукой.

– Ладно, господа. Если уж ночь сюрпризов плавно перетекает в утро… Дорогая! – громко возвестил он. – Ты не сильно заскучала на крыльце? Войди, пожалуйста, если не сложно.

Вошла закутанная в длинный плащ женщина. Ее волосы были стянуты на затылке шпилькой. Плечи облегал опадающий до пояса капюшон. Лицо оставалось черной маской, пока женщина не подошла поближе. Она ступала осторожно, как сапер, идущий по разминированному полю – вроде мины удалил, но кто его знает?.. Она приблизилась, положила руку на плечо Эндерса. Ее глаза были запавшими, лицо бледным, бескровным, обострилось после недавних трагических событий. Женщина пыталась улыбнуться.

– Эльвира? – дружно выпалили мы с Варварой.

Такая дичь была нарисована на наших физиономиях, что двое засмеялись.