Лицо Синжуна словно окаменело.

— Ты что, отказываешь мне?

Кристи встретила его недобрый взгляд, и ей захотелось ударить его.

— Черт, Синжун! У тебя вообще есть сердце? А как же любовь?

— Любовь? — Он казался удивленным. — Любовь для Грешника — это пустой звук. Любовь — это сказка, Кристи. Возможно, кто-то и воспринимает ее серьезно, но я считаю, что все это выдумка, в которую верят только невинные дети вроде Ниелла.

— По крайней мере, ты признаешь, что любишь своего сына, — тихо сказала она.

— Да, Ниелл еще слишком мал, чтобы врать мне. — Он вздохнул и крепче прижал ее к себе. — Но отсутствие взаимной любви не значит, что мы не можем доставить друг другу удовольствие.

Кристи промолчала, а боль внутри нее стала невыносимой. Она нуждалась в Синжуне, мучилась от неразделенных чувств и от того, что никогда не познает его любви.

— Ты совсем ничего ко мне не чувствуешь?

— Я помню…

Он внезапно умолк, словно боялся, что может сказать то, о чем потом будет сожалеть.

— Что ты помнишь? — спросила Кристи.

Его лицо посуровело.

— Все твое вранье, твои выдумки, твою двуличность — вот что я помню.

— Уходи, Синжун, — сказала Кристи, всхлипнув.

Из всего, что он когда-либо говорил ей, эти слова задели ее больнее всего.

— Уйду, но не сейчас.

Его руки спустились к ее бедрам, а потом подняли ее ночную рубашку, оголяя шелковистую белую кожу, сияющую при свете камина. Кристи протестующе вскрикнула, когда он, приподняв ее, стянул и швырнул в угол ее рубашку.

— Ты прекрасно умеешь соблазнять женщин, — сказала Кристи дрожащим голосом.

Она теряла соображение, когда жар его тела и его запах проникали в нее.

— Нам всегда было хорошо вместе, — прошептал он, целуя ее.

Их губы слились в поцелуе — глубоком, грубом, страстном. Она пыталась сопротивляться, но у нее ничего не вышло. У Кристи голова шла кругом, а тело горело, словно в огне. Она вскрикнула, дрожа, когда он оставил ее губы и стал целовать тело, постепенно спускаясь все ниже. Когда он развел ей ноги, она приподнялась, ожидая, что он войдет в нее, и была ошеломлена, когда Синжуна стал ласкать ее лобок, покрытый волосами. Ее бедра выгнулись к жару его языка, который исследовал все ее нежные складки и набухшие бугорки. С ее губ сорвался стон, и она прижалась к нему, отдаваясь этой самой интимной ласке из всех, испытанных ею. Он долго ласкал ее, погружаясь в ее влажные глубины, а потом нашел самое чувствительное место, и Кристи задрожала, ощутив непреодолимое желание. Так опытный музыкант играет на своем инструменте, приближаясь к ослепительному финалу. Движения его языка, нежные ласки снова и снова — и вот она уже не может терпеть. Он крепко прижимал ее к себе, обжигая своим дыханием, доводя ее до такого состояния, когда она полностью подчинилась желаниям своего тела. Оно принадлежало ему, и он мог делать с ним, что захочет, мог направлять ее, руководить ею, доводить до экстаза. Кристи застыла на секунду, а потом упала на постель.

Сжимая в кулаке край простыни, она чувствовала, как наслаждение волнами прокатывается по ее телу, а Синжун склонился, наблюдая за ней, и его возбужденный член прижался к ее животу. Она еще не до конца отошла от испытанного наслаждения, а он уже развел ее ноги и глубоко вошел в нее. Его член был большим и твердым, и когда мышцы ее влагалища тесно сжали его, Синжун застонал от удовольствия. Он не был нежен с ней, двигался резко и быстро. Она выгнулась, не в состоянии больше оставаться неподвижной, и жар их тел вместе с его резкими толчками приблизили ее ко второму пику наслаждения. Она громко вскрикнула и утонула в неге.

Синжун не останавливался. Он не мог ни о чем думать. На его шее и плечах вздулись вены, а все тело было мокрым от пота. После нескольких глубоких толчков он напрягся, застонал, и его горячее семя полилось внутрь нее. В течение нескольких минут он продолжал прижимать ее к себе, отдавая ей все до последней капли. Затем он упал не нее и замер.

Кристи, раскрасневшись от сладкой истомы, лежала под ним до тех пор, пока ей не стало казаться, что ее легкие сейчас взорвутся, и тогда она столкнула его с себя. Синжун зашевелился и медленно перевернулся на спину. Он лежал рядом с ней, ничего не говоря и даже не глядя на нее, только часто и тяжело дышал.

Расслабленная и удовлетворенная, Кристи приподнялась и посмотрела на Синжуна, когда он сел на кровати. Его лицо, ясно видимое при свете огня в камине, не выражало никаких эмоций, но взгляд заставил Кристи задержать дыхание от изумления. В его глазах светилось чувство, непонятное ей. Не проронив ни слова, он поднялся с кровати, взял сорочку и вернулся в свою комнату.

Хотя внешне Синжун не проявлял никаких чувств, внутри у него все кипело. Черт возьми, как же он хотел Кристи! И как бы он ни пытался побороть свое желание, внушить себе, что ему лучше без нее, его тело отказывалось подчиняться. Ему хотелось избавиться от этой не отпускающей его тупой боли, от страсти, которая мучила его. Ему следовало сразу же отослать Кристи в Гленмур, теперь он понимал это. Найти кормилицу для Ниелла не составило бы труда. А он, как последний дурак, внял ее мольбам. Хоть ее ложь чуть не лишила его сына, он не мог разлучить мать с ребенком.

Боже правый! Она сводила его с ума. Он хотел, чтобы Кристи уехала. Он хотел жить по-старому, так, как жил до тех пор, пока она не приехала в Лондон и не разрушила все. Однако Кристи подарила ему сына, и ни за что на свете он не позволит ей растить их ребенка в Шотландии, среди дикарей, которых она называет своей родней.

В последующие дни Синжун держался вежливо и отчужденно. Кристи почти не видела его. Он явно избегал ее, потому что навещал Ниелла только в то время, когда точно знал, что она не нянчит ребенка. Кристи понимала, что Синжун сожалеет о ночи, проведенной с ней. То, что он тогда пришел к ней, объяснялось лишь тем, что он был пьян. Его постоянное отсутствие только укрепляло уверенность Кристи в том, что он не хочет видеть ее.

Как-то к ним зашел лорд Блейкли. Пермбартон проводил его в малую гостиную, где принимали посетителей, прибывших с неофициальным визитом, и Кристи сбежала вниз по лестнице, чтобы поприветствовать его.

— Вы в порядке? — спросил Руди, озабоченно глядя на нее. — Я отправился к вам домой и узнал, что вы неожиданно уехали. Я не выдавал вас. Я отказался рассказать Синжуну, где вы живете, но, видимо, он сам нашел вас. Он ведь не причинил вам вреда?

«Физически — нет», — подумала Кристи, а вслух сказала:

— Нет, все в порядке. Синжун не склонен к насилию в отношении женщин. Как вы узнали, что я здесь?

— Просто предположил. — Он внимательно посмотрел на нее. — С вами действительно все в порядке? Я надеюсь, вы здесь потому, что сами хотите этого.

Она опустила взгляд, обдумывая ответ.

— Я здесь потому, что у меня нет другого выбора.