– Стойте!

Управляющий крематорием мгновенно повторил ее жест, и машина заглохла.

Ким сделала еще один шаг вперед и наклонилась к земле.

– Это что, убрали с могилы? – спросила она, глядя на припорошенный снегом венок из сосновых шишек, остролиста[63] и ягод.

Управляющий кивнул.

Стоун выругалась про себя.

– И кто же до него дотрагивался?

– Только я, – ответил управляющий, оглянувшись вокруг.

Китс достал из своего чемоданчика пакет для улик. Ким выбрала иголку остролиста, до которой вряд ли кто-то дотрагивался, и опустила венок в пакет. Патологоанатом забрал его у нее и промаркировал.

– Планируешь сделать полный анализ ДНК? – поинтересовался сержант, когда машина вновь заработала.

– А сам как думаешь?

– Вуди будет просто счастлив, – заметил Брайант.

– Кому-то эта девочка настолько дорога, что он принес цветы на ее могилу. Я хочу знать его имя.

Они отошли подальше, когда землеройка вгрызлась в землю.

– Ну, и где же ты была?

– М-м-м… дома, в общественном центре в Холлитри, в больнице Рассел-Холл. А ты?

– Дома. Перекусил и вновь напомнил о себе своей жене.

– Лежебока, – заметила Ким, наблюдая, как ковш легко вгрызается в замерзшую землю.

Представитель Управления по охране окружающей среды сделал шаг вперед и встал перед фотографом. Инспектор не могла понять, что ему надо. В его обязанности входило проследить, чтобы с телом на всех этапах обращались с должным уважением. А они были еще в добрых четырех футах от гроба.

Неожиданно землеройка остановилась, и управляющий крематорием кивнул Китсу.

Патологоанатом достал из своего чемоданчика ложку и зачерпнул ею землю из ковша механизма.

– Мы подходим все ближе… – сказала Ким Брайанту.

– А что он делает? – спросил он у нее.

– Берет образцы почвы, – пояснила Стоун. Такие же образцы Китс возьмет из-под гроба и с обеих его сторон, дабы убедиться в том, что на тело не попало ничего из земли, находящейся вокруг гроба.

– И кто же угодил в больницу? – поинтересовался Брайант.

– Сал, – ответила детектив.

– Из-за того, что произошло…

– Скорее всего, – коротко ответила инспектор. Ей было не очень приятно, что из-за нее пострадала женщина, которую она знает всю свою жизнь.

– Послушай, командир, она сама реши…

Стоун отошла от него. Ничего из того, что он может сказать, не сделает ее жизнь легче.

Наконец появился гроб Лорен Годдард, который поместили в ожидавшую его емкость, с тем чтобы из него не вылилась ни капля жидкости до того, как сделают все анализы.

На мгновение все замолчали, будто проникшись чудовищностью происходящего, а именно – извлечением на свет божий тела из того, что должно было быть последним местом его успокоения.

Представитель охраны окружающей среды сделал шаг вперед и сравнил имена на бронзовой табличке, прикрепленной к гробу, и в полученной лицензии. Затем что-то записал, а потом кивнул в знак того, что можно продолжать.

– Открывать? – спросил управляющий крематорием.

Китс покачал головой.

Инспектор знала, что иногда гроб открывают прямо на месте, а не в морге, – для того чтобы выпустить скопившиеся газы на свежем воздухе и для того чтобы патологоанатом мог визуально убедиться, что до костей в гробу никто не дотрагивался, на тот случай если что-то произойдет во время перевозки. Ей даже случалось наблюдать, как подвязывают мелкие кости кистей и ступней, чтобы те не потерялись.

Но так как в данном случае захоронение состоялось совсем недавно, Китс, по-видимому, считал, что гроб можно будет вскрыть в морге. Распорядитель похорон, его помощник, управляющий крематорием и могильщик осторожно перенесли гроб в катафалк.

Никто не заговорил, пока за гробом не закрылись двери машины.

– Я прочитал файл и изучил отчет, – сказал Китс с напряженным выражением на лице. – Что мы надеемся разыскать здесь, инспектор?

Ким чувствовала его недовольство. Привычка уважительно относиться к клиентам подсказывала ему: на то, чтобы выкопать тело из могилы, должны быть чертовски веские причины.

– Честно говоря, я не знаю, Китс. Но кое-кто считает, что она что-то прячет от нас.

У патологоанатома было сорок восемь часов, прежде чем тело надо будет вернуть в могилу. Ким чувствовала, как он весь кипит от возмущения, но в этот момент зазвонил его телефон.

Ким мысленно поблагодарила звонившего, кем бы он ни был. Она повернулась и пошла к Брайанту, а катафалк меж тем медленно тронулся.

– Ладно, Брайант, встретимся…

– Не так быстро, инспектор, – прервал ее Китс, закончив разговор. – Оказывается, лаборатория сегодня работала допоздна, и у меня есть новости, которые могут вас заинтересовать.

Ким опять повернулась к нему лицом.

– В этой машине, в «Тойоте», на переднем пассажирском коврике найдены следы крови…

– Продолжайте, – поторопила его инспектор.

– Которая принадлежит первой жертве, – Келли Роу.

Ким заняла свое временное новое место во главе комнаты. На доску, теперь разделенную на три части, уже была занесена новая информация. Треть доски была посвящена Лорен Годдард.

– Итак, ребята, гляди веселей. Нам надо многое обсудить, – сказала она. – Как вы знаете, труп Лорен Годдард был эксгумирован сегодня рано утром, и мы с Брайантом отправимся в морг, как только освободимся здесь. Лаборатория подтвердила наличие следов крови Келли Роу, убитой в субботу вечером, в «Тойоте» Роджера Бартона. В то же время у нас нет ничего по Донне Хилл, убитой вечером в понедельник…

– Разные убийцы? – предположил Пенн.

– Возможно, но маловероятно, – подумав, ответила Ким. Убийство двух проституток разными людьми в течение одной недели выглядело сомнительно.

– Пенн, что удалось узнать о Донне? – спросила инспектор.

– Немало. Донна Хаммонд-Хилл – дочь Луизы Хаммонд-Хилл и усопшего Питера Хаммонд-Хилла.

– Это не тот знаменитый архитектор, который выиграл конкурс на строительство башни в Бирмингеме? – уточнил Доусон.

– Вот именно, – кивнул Пенн, – и умер совершенно неожиданно еще до того, как приступил к работе. Обширный инфаркт.

– А Донна? – спросила Ким.

– Донна училась в академии Хиткрест с возраста четырех с половиной лет. Через пять месяцев после смерти отца ее исключили за постоянные драки. Она отправила одну из девочек в больницу.