– Как ты спишь в других случаях?

– Плохо.

– Ты чувствуешь себя усталой, просыпаясь по утрам?

Она кивнула.

– Испуганной?

– Да.

– Днем ты тоже чувствуешь себя испуганной?

– Да.

– Как насчет желудка? Все нормально?

– Все в порядке.

– А не мочишься хоть немного больше обычного?

Она пожала плечами:

– Точно не уверена.

– Какой у тебя вес?

– Прибавила немного с тех пор, как мы переехали. Я не ходила на тренировки и совсем не каталась на велосипеде.

Он ободряюще улыбнулся:

– А как у тебя с менструациями?

– Все так же.

– Такие же беспорядочные?

– Да.

– Когда была последняя?

Чарли попыталась припомнить.

– Около месяца назад.

– Не принимала ли ты таблеток, чтобы упорядочить менструацию?

– Мой иглоукалыватель хотел, чтобы я прекратила это.

– Ты ходишь на иглоукалывание?

– Да. – Она покраснела.

Росс улыбнулся:

– А почему бы и нет, Чарли? Попробуй все. Я слышал хорошие отзывы об иглоукалывании. – Он мельком просмотрел свои записи. – Сколько менструаций было за последние полгода?

– Точно не уверена. Две… а может, и три.

– Вы с Томом до сих пор пытаетесь завести детей?

Том. Том. Одно упоминание этого имени обжигало, как ядовитый укус.

– Да.

– А ты не собираешься снова попробовать имплантацию из пробирки?

– Не знаю. Не думаю, что я смогла бы перенести мысль об еще одной внематочной беременности.

– Тебе просто не повезло, Чарли. Шансы на вторую внематочную беременность очень малы.

– Но у меня осталась только одна труба.

– Еще есть время, и тебе не следует очертя голову принимать решение.

Он отложил авторучку и закатал рукава над волосатыми запястьями.

– За последние несколько лет тебе пришлось через многое пройти, ведь так? – спросил он.

Почувствовав желание расплакаться, Чарли изо всех сил сдерживала слезы. Она посмотрела в окно на маленький садик, на лужайку с грядкой роз под высокой кирпичной стеной и на пожарный выход из здания. В помещении было тихо, и Чарли почти не слышала шума уличного движения.

Росс снова смотрел на ее шею. Расскажи ему! Расскажи ему!

Том, это Тони Росс говорит. Думаю, тебе следует знать, что Чарли свихнулась, пытаясь повеситься.

– Переезд из дома в дом – очень большая травма, Чарли. Вероятно, все твои симптомы можно просто отнести на счет стресса, но мне бы хотелось провести несколько тестов. Я возьму у тебя анализы крови и мочи, а еще, думаю, имело бы смысл повидать психоневролога и сделать электроэнцефалограмму… просканировать твой мозг.

– Тони, – сказала она, – я могу у тебя спросить кое-что?

– Разумеется, конечно.

Она покраснела.

– У тебя хоть когда-нибудь были пациенты, которые… которые считали, что они воплощены в жизни заново?

– Да, их было несколько за долгие годы, – сказал он, кладя авторучку в карман. – Сейчас у меня есть женщина… слегка чокнутая, с болями в спине без видимой причины. Так она убеждена, что это, мол, потому, что в какой-то предыдущей жизни она попала в аварию на дилижансе.

– И ты веришь ей?

– Я доктор медицины, Чарли, а не парапсихолог. Думаю, это чушь собачья. А почему ты спрашиваешь?

– Я… да просто любопытно. Как ты считаешь, есть что-то, что могло бы объяснить с медицинской точки зрения… все вещи, которые со мной происходят?

– Безусловно, и это куда более убедительно, чем какая-то предыдущая жизнь. – Он самонадеянно улыбнулся. – Никакая это не опухоль мозга, об этом тебе не стоит беспокоиться, но есть одна возможность, которую мне хотелось бы исключить. Ты не знаешь, не было ли в твоей семье случаев эпилепсии?

– Эпилепсии? Нет, не знаю.

– Разумеется, нет, бедняжка. Эти проклятые законы об усыновлении так глупы. Существует так много наследственных вещей, которые очень полезно знать.

– Эпилепсия, – повторила она.

– Поверь мне, Чарли, у тебя нет никаких серьезных причин для беспокойства.

– А разве эпилепсия – это не серьезно?

– Только не в наши дни. Я не хочу тревожить тебя, Чарли. Все симптомы соответствуют стрессу, и это наиболее вероятная причина, но я обязан исключить другие. Ты всегда страдала от стрессов, а переезд просто обязан был добавить еще один. Думаю, что с тобой происходит именно это, но некоторые из симптомов соответствуют легкой форме эпилепсии, временной и ограниченной эпилепсии. Температурные изменения тела, галлюцинации чувств, обонятельные иллюзии, то есть запахи духов и горелого, потом, дежавю, ощущение страха, подавленность, хождение во сне… Эпилептики со временной и ограниченной формой часто совершают какие-то действия бессознательно – либо ходят во сне, либо, когда просыпаются, делают что-то, не осознавая.

Возбужденная речью Росса, Чарли смотрела на него в упор.

– Делают вещи, не осознавая их?

– Мы все время что-то делаем, не осознавая. Разве тебе никогда не приходилось ехать по какому-нибудь шоссе и вдруг обнаружить, что ты прокатила миль десять-пятнадцать, ни в малейшей степени не заметив этого?

Чарли смахнула со лба несколько выбившихся прядей волос.

– А можно сделать что-нибудь вредное для себя, также не осознавая этого?

Уголки его глаз наморщились, и он покачал головой.

– В человеческом теле есть сильное чувство самосохранения. И если бродящие во сне лунатики подходят к какой-либо опасности, они обычно просыпаются.

– Но не всегда?

– Ну конечно, есть загадочные случаи падения с лестниц или с балконов. Нет никакой гарантии, что люди сами не хотели причинить себе вред. Но такое происходит не часто.

– А ты никогда не слышал о… – Чарли поколебалась, – о том, что кто-то пытался убить себя во сне?

Их взгляды встретились, и его серо-голубые глаза показались ей такими кристально чистыми, словно он вытаскивал их наружу и отполировывал.

– Нет, – ответил он.

– Как ты считаешь, возможно ли такое?

– Я считаю, что нет. – Он уже открыто посмотрел на ее шею. – А почему ты спрашиваешь об этом?

– Да без всякой причины. Просто любопытно.

Он встал.