До начала сентября Ремарк продолжал работу над различными редакциями текста (в архиве автора существует примерно две тысячи рукописных и машинописных страниц разных редакций) и наконец послал вариант под названием «Берлин, 45-й год» директору премьерной сцены (созданной в начале июня 1956 года) берлинского театра «Ренессанс» Клаусу Реку и режиссеру Полу Верховену.

В начале сентября 1956 года Ремарк отправился в Берлин, чтобы принять участие в последних репетициях и, возможно, продолжить редактирование пьесы. Приезд Ремарка в прифронтовой город «холодной войны» был воспринят как сенсационное возвращение «блудного сына». Почти до самой премьеры Ремарк вместе с Реком и Верховеном принимал участие в постановке пьесы, которая к этому времени получила название «Последняя остановка», по просьбе театра он вычеркнул некоторые острые политические и исторические намеки и заменил их общечеловеческими проблемами, что хорошо видно по корректурам машинописного текста, хранящимся в архиве театра «Ренессанс», сегодняшнего архива Эриха Марии Ремарка в Оснабрюке.

Хотя тематические изменения текста пьесы стали известны еще до премьеры и вызвали бурные споры в прессе, успех премьерного спектакля с Хайдемари Хатайер и Куртом Майзелем в главных ролях, состоявшегося двадцатого сентября 1956 года, был огромен. Ремарку, который пишет Йозефу Каспару Вичу, что занавес поднимали «больше тридцати раз», прочили большое будущее в качестве драматурга.

Несмотря на успех, «Последняя остановка», а вместе с ней и автор, Ремарк, оказались под перекрестным огнем политически ангажированной критики. Западногерманская и западноберлинская пресса по большей части не «замечала» того, что Ремарк критикует тенденции к реставрации в Западной Германии. При разборе пьесы она гораздо больше внимания уделяла общечеловеческим, антитоталитарным аспектам. А в журналах и газетах с более широким распространением, значением и кругом читателей Ремарка упрекали в сочинительстве формально-эстетического, неудачного «шлягера», которому не по зубам тема Второй мировой войны (в данном контексте читай: тема «страданий» немецкого народа во время войны). Изображение красноармейцев-освободителей было основным предметом рассмотрения политически мотивированной критики:

«Если опустить намек на изнасилования <…>, появляющиеся русские оказываются даже светлыми и вполне приемлемыми воинами, которые, в противоположность эсэсовским бестиям, еще и помогают победить драматической справедливости. Это допущение, не возразить на которое невозможно», – пишет, например, Йоханнес Якоби в «Политише майнунг», а Отмар Мерт в «Берлинер моргенпост» от двадцать второго сентября 1956 года соболезнует актерам:

«В затруднительной и неблагодарной задаче убедительно показать русскую солдатню отличились Отто Чарски и Петер Шифф, но и Пинагель, Кнут и Вольфрам, играющие «красных освободителей», как и Моик и Кольдехоф в ролях эсэсовских палачей, пытаются сделать все что могут, из своих сомнительных ролей, которые иногда выписаны почти на грани допустимого».

Совсем иначе – что естественно – реагирует критика в ГДР: чрезвычайно положительно газеты пишут об антифашистском, политически мотивированном спектакле. Таким образом, «холодная война» четко отразилась в реакции на премьерную постановку: на Западе спектакль воспринимают как вызывающее недовольство напоминание об эпизоде из собственной истории, который давно уже закончен и забыт, да еще в сочетании с обычными эстетическими упреками в адрес Ремарка; на Востоке его оценивают как антифашистскую пьесу, борющуюся с реставрацией.

Несмотря на успех у публики в Берлине и на телеверсию спектакля в 1958 году, пьеса почти не нашла отклика, по крайней мере у немецкоговорящей критики. Правда, надо отметить премьеру в Вене в 1957 году и еще одну постановку в Гиссене в 1958 году, которую критика буквально разгромила.

Двадцатого ноября 1958 года состоялась премьера спектакля в ГДР, в Камерном театре, спектакль поставил режиссер Эрнст Штёр. И снова «Последняя остановка» попала в центр выяснения отношений между немцами Запада и Востока.

В рецензиях, выходивших в ГДР, Ремарка по-прежнему хвалили как антифашиста, правда, упрекали Штёра за ключевую сцену с красноармейцами («Нойес Дойчланд» от второго декабря 1958 года), оцениваемую как необъяснимый промах: «То, как он показывает советских солдат, мучительно напоминает антисоветские комиксы и требует решительного исправления», – комментировал спектакль «Зоннтаг».

В западногерманских рецензиях Ремарка теперь окончательно признавали неуспешным драматургом; так, «Вельт» писала четвертого декабря 1958 года: «Как бы ни выпутывался восточноберлинский Камерный театр из этой истории и что бы ни говорил Ремарк о своей роли певца советских освободителей, мы теперь намного лучше понимаем, по каким правилам по ту сторону границы делают театр».

* * *

В то время как восточногерманские критики добивались «правильного» изображения красноармейцев и устанавливали политически обусловленные стандарты, по которым потом очень жестко и судили спектакль, западногерманские критики, один из которых умудрился увидеть сцену «изнасилования молодой берлинской девушки советскими солдатами», которой нет ни в одной из редакций пьесы, ругали «Последнюю остановку» за окопную войну в «прифронтовом» Берлине.

Эта критика, идеологически обусловленная «холодной войной», однако не помешала успеху пьесы в Центральной и Восточной Европе до самой Сибири. Постановки начались с появлением перевода на русский в альманахе «Современная драматургия» (Москва, 1957 год), за которым последовали переводы на польский и словацкий. В Польше «Последняя остановка» шла в театрах Лодзи и Вальбжиха, лодзинская постановка была снята для телевидения. В Чехословакии насчитывается как минимум 12 постановок с 1958 года, в том числе в театрах Праги, Брно и Оломоуца. В 1986-м была осуществлена экранизация на словацком телевидении. Из многочисленных постановок в СССР следует упомянуть постановку московского Театра Советской Армии; она не сходила с афиши с 1957 по 1969 год. В Центральной и Восточной Европе «Последняя остановка» является основой восприятия Ремарка-драматурга.

* * *

Уже в конце пятидесятых годов Ремарк подготовил версию пьесы для Бродвея. В 1959 году американский автор Питер Стоун сделал рассчитанный на американскую публику вариант пьесы, для которого Ремарк сам переработал прежде всего диалоги и фигуру Росса, не изменив при этом в основном развития сюжета. Однако в 1963 году (телеинтервью с Фридрихом Люфтом от третьего февраля 1963 года) и 1966 году уже незадолго до реализации постановки от проекта отказались из опасения, что американская публика не проявит большого интереса к данной теме.

Только в 1973 году состоялась – и без успеха – премьера спектакля в нью-йоркском театре Американской национальной театральной академии. Театр поставил пьесу, почтительно названную Питером Стоуном «адаптацией» под названием «Круг замкнулся» (режиссер – Отто Премингер, в главных ролях Леонард Нимой и Биби Андерсон). В печати этот вариант появился в 1974 году в нью-йоркском издательстве «Харкорт Брейс Джованович».

Стоун окончательно лишил пьесу политического подтекста; на передний план вышли общечеловеческие аспекты, чувство вины, даже у тех персонажей, которых однозначно можно было отнести к «жертвам», и у «освободителей», красноармейцев. Кроме того, Стоун пользовался различными клише «холодной войны», изображая русского офицера, который в «Последней остановке» разрешает конфликт идентификации личностей Росса и Шмидта, как потенциального насильника и ставя знак равенства между фашистской и коммунистической диктатурой. Эта переработка с ее политической тенденцией могла бы стать большим успехом в антикоммунистические пятидесятые годы. Но в период начавшейся разрядки напряженности она представляла анахронизм, который повлек за собой художественный и коммерческий провал: уже после первых трех недель пьеса исчезла из репертуара театра по сегодняшний день.