– Хорошо, господин доктор, – сказал Бреннер, – думаю, вскоре мне будет известно гораздо больше. Иногда Шнейдер по делам ездит в Кёльн. Вот тут мы и попробуем.

Уже через восемь дней Петер Бреннер разыскал в Кёльне коммерсанта, с которым Шнейдер обычно встречался. Мне оставалось только позвонить коммерсанту в Кёльн, чтобы узнать, когда он ждет Шнейдера. В телефонном разговоре, который, естественно, велся под вымышленным именем, как бы случайно всплыл объяснимый коммерческими интересами вопрос о Шнейдере.

Теперь я знал, к какой отрасли принадлежала кёльнская фирма и какие дела она вела с коммерсантом. Через одного из своих доверенных лиц я распорядился найти какую – нибудь из фирм, которая интересуется подобной коммерцией. После непродолжительных поисков такая фирма была обнаружена в Кобленце. Повезло, что уполномоченный агент – осведомитель так быстро нашел профилирующее немецкое предприятие, занимавшееся импортом сельхозпродукции из Люксембурга; ибо подобная торговля велась лишь в сравнительно небольших объемах. Вообще торговый оборот между Германией и Люксембургом в те времена был незначительным. В больших объемах из Люксембурга в Германию ввозилась исключительно железная руда.

В сопровождении Дауса я встретился со Шнейдером в одном винном погребке в Кёльне. Мы отрекомендовались торговыми представителями, желающими от имени одной немецкой фирмы, с которой он мог бы вести те же самые дела, что и со своим кёльнским деловым партнером, установить со Шнейдером контакт. Теплая атмосфера переговоров подогревалась изысканными винами. Шнейдер очень быстро заинтересовался как сделкой, так и вином и предложил Даусу и мне обычные комиссионные в случае, если сделка состоится. Но я, совершенно сразив его, заявил, что мы отказались бы от комиссионных, если бы он познакомил нас с комиссаром Сюрте Флобером. Шнейдер быстро просчитал ситуацию и в задумчивости замолчал. Через некоторое время он пожелал знать, было ли сделанное ему коммерческое предложение серьезным. Я подтвердил и дал ему понять, что на обещанной сделке не только он, но и вместе с ним Флобер мог бы недурно заработать. Чтобы развеять возможные сомнения Шнейдера относительно того, с кем он имеет дело, я предъявил ему свое служебное удостоверение, но так, чтобы он не смог прочесть, на чье имя оно выдано.

Перспектива заработать вдвойне против обычного быстро развеяла сомнения Шнейдера. Он, не смущаясь, выдал всю информацию о характере и недостатках Флобера, сказав, что тот из – за долгов в сильно стесненном положении. Кредиторы преследуют его. Если бы ему дать достаточный задаток и пообещать за поставку полезных сведений платить столько, чтобы он смог покрыть все свои долги, от него можно получить много ценного материала. Также Шнейдер (ловкий, хитрый парень) изъявил готовность при первой же возможности переговорить об этом с Флобером.

Не стоило сомневаться, что он сдержит обещание в смысле наших договоренностей. Поэтому я передал Шнейдеру тысячу рейхсмарок, которые тот должен был вручить Флоберу в качестве задатка. Кроме того, сам он получил пятьсот марок как компенсацию за поездку. Но попытку вербовки Шнейдер должен был провести не на французской территории, а лишь при подходящих обстоятельствах в Люксембурге. Он уехал, пообещав сделать все, чтобы склонить Флобера.

Уже примерно через две недели Шнейдер дал знать, что в ближайшие дни прибудет в Германию для обсуждения одного важного дела. Это сообщение пришло по конспиративному адресу, предназначенному исключительно Шнейдеру.

Все превзошло мои ожидания. Флобер без колебаний пошел на предложение и со вздохом облегчения принял тысячу марок, обмененную на французскую валюту, заявив, что для него это просто спасение. Кредиторы его так осаждали, что возникла опасность лишиться службы. Также Флобер передал Шнейдеру конвертик с просьбой, как можно скорее передать его немецкому заинтересованному лицу и подвигнуть того в ближайшее время выплатить еще несколько тысяч марок, чтобы он смог удовлетворить наиболее назойливых кредиторов. В хорошо прошитом пакетике находилось 25 фотокопий секретных документов французской Сюрте насьональ. В них говорилось о предписаниях вышестоящих инстанций учреждению Флобера, далее о двух делах, находящихся в производстве, в соответствии с которыми во Франции множество лиц находились в разработке по подозрению в шпионаже против Франции в пользу Германии.

Без всякого сомнения, это был подлинный секретный материал, который для службы абвера, по – видимому, был бы очень полезен. Теперь вопрос заключался только в том, передал ли его Флобер без ведома своего вышестоящего начальства, то есть стал ли он уже предателем своей страны или же доложил о попытке вербовки Шнейдера и получил задание якобы пойти на предложение и дать материал. В таком случае французская разведка, вероятно, исходила из того, чтобы заманить немецкого заказчика на встречу с Флобером в Люксембург и там провалить его. Люксембургское правительство приняло закон, позволяющий арестовывать и осуждать любого представителя иностранной разведки, действующего на территории Люксембурга, даже если он ничего не предпринимал против самого государства.

Подобную возможность при развитии контакта следовало учитывать. Если я уже охотно контактировал с Флобером, чтобы выведать у него подробности о методах и целях работы французской секретной службы против Германии, то в Люксембург я мог выехать лишь будучи совершенно уверенным, что исключена провокация французской контрразведки. С другой стороны, я не мог позволить Флоберу приехать в Германию. Опасность, что при пересечении немецкой границы его выследят агенты французской секретной службы, была слишком велика.

Я передал Шнейдеру для Флобера в качестве платы еще тысячу марок и сказал ему, что материал пока будет проверяться. Возможно, после окончательной проверки можно будет выплатить более солидную сумму. Впрочем, германские заказчики придают большое значение дальнейшим поставкам секретной документации, им точно известно, что Флобер имеет доступ к более важным документам.

Когда я с моим помощником Даусом, участвовавшим в переговорах, возвращался в Трир, он сказал:

– Мои поздравления, господин Райле! Товарищи в Берлине просто ахнут, получив этот подлинный материал. Я даже не мог и предположить, что наша служба имеет так много подобных источников. Впрочем, я удивлен, как Шнейдер соглашался со всем, что бы вы ему ни говорили. Он даже удовлетворился вознаграждением Флоберу всего в тысячу марок.

– Благодарю, дружище Даус! Я тоже считаю, что, обработав полученный от Флобера материал, мы получим ценные сведения по разведывательной работе Франции против Германии. Ведь наша служба только складывается и у нее пока еще не столь много каналов получения подлинных документов из органов французской разведки. Теперь мы явно создали так называемый канал Е, с помощью которого глубоко заглянем в организацию и деятельность французской разведки, если сумеем им воспользоваться. Само собой разумеется, поставленная Флобером документация стоит гораздо больше тысячи марок. Просто подсчитать, сколько денег нам пришлось бы потратить на наших разыскников, которые хотя и незаменимы и даже при наличии разных каналов поступления документов остаются весьма ценными, однако весь этот секретный материал тоже не появляется из воздуха. Кроме того, было бы неверным передавать ему более тысячи марок. Флобер ни в коем случае не должен иметь на руках крупные суммы. При его пристрастии к алкоголю и женщинам следует опасаться, что он в результате своего пьянства, оргий и швыряния деньгами привлечет к себе внимание, окажется под наблюдением и будет арестован. Тогда мы лишимся ценного источника. Поэтому его следует держать на коротком поводке. Понятно, Даус?