только приехал по распределению. Не знал, с кем связался. А прежде, несколько дней рассказывал ему, что в пруду живёт какой-то неимоверных размеров сом. Мол, купаться нельзя, он, этот сом, мужиков за самое важное место хватает. Думает, червяк такой здоровый, и откусывает под корень. Учитель городской, рыбу только в магазине видел, ясное дело, поверил тебе, дураку. А как на середину пруда на лодке выплыли, пацан рот открыл, башкой крутил, да и в воду свалился. И что? У него в итоге случился нервный срыв. Он пока в воде барахтался, орал, что плавает плохо. А потом просто орал, потому как ты ему сказал, мол, все, мандец, сейчас сом появится. Велел руками за пипирку держаться, пока пипирка на месте. И это, Матвей, не все твои геройства, которые припомнить можно. Если их перечислять, до утра тут застрянем. А теперь, значит, кошка…

— Николаич, что я могу поделать, если меня преследуют несчастья. — Дед Мотя сделал печальное лицо и выглядел при этом очень искренним, я бы даже поверил.

Если бы уже не знал, что в словах председателя имеется правда. За недолгое время своего пребывания в Зеленухах, успел убедиться. Только я бы одного Матвея Егорыча не выделял. Тут каждого можно свободно рассматривать на предмет чудаковатости.

— Тебя дурь твоя преследует! Сто лет в обед, все никак не угомонишься. Ведёшь себя, как пацан малолетний. А ведь почетный житель села, звезду героя имеешь. На параде Победы лично присутствовал. Жукову руку жал. Тебя надо, как достопримечательность, приезжим показывать, а ты… — Николаич замолчал.

Предполагалось, походу, его молчание вызовет у деда Моти приступ совести и раскаяния. Однако, судя по лицу Матвея Егорыча и по тому, как он от нетерпения мялся на месте, приступ был, но с совестью он не имел ничего общего. А вот кошка, лишившая деда доступа к заначке, волновала его сильно. Хотя, честно говоря, я тоже с трудом представляю, как она могла проглотить ключ. Может, маленький совсем… Однако, опыт общения с местной домашней скотиной убедил меня, ждать тут можно, что угодно. Только по этой причине, пусть с трудом, но в рассказ Егорыча поверил.

Короче, пришлось идти. Председатель, само собой, отправился с нами. Сказал, что один Егорыч его волнует просто, как явление, а если мы вдвоем, да ещё Андрюха невзначай нарисуется, так все, заказывай клоунов, потому что цирк приехал.

Не успели мы подойти к той самой березе, которая послужила убежищем кошке, как стало понятно, рядом с деревом отирается Переросток.

— Вот! Я же сказал! Как в воду глядел! Вас, будто магнитом, тянет друг к другу, а потом к проблемам. Что ты здесь делаешь? — Николай Николаич накинулся на братца, который при виде председателя растерялся.

— Так это… — Андрюха быстро скользнул по мне взглядом, — Кошку сторожу. Матвей Егорыч попросил отслеживать ее перемещения. Контролировать, чтоб не сбежала. А если побежит, так ловить. Но она точно бежать не собирается. И вообще, вон за Жориком шел. А тут…

— Ну, ясно… — Протянул председатель и задрал голову, разглядывая живность, которая жалобно мявкала где-то на самом верху в листве.

Не знаю, что там ему было ясно, мне, например, ни хрена. Особенно, как я эту животину достану. Потому что гордым словом "дерево" берёзку назвать можно было с очень большой натяжкой. Она, конечно, высоту имела приличную, но при этом ствол оказался не сильно толстым. Как и ветки. Ну, полезу я. Только она же под моим весом вряд ли останется прямо стоять.

— Ну? Чего замер? — Матвей Егорыч подпихнул меня в бок. — Лезь. До ночи что ли будем разглядывать?

— Почему я? Вы ж Андрюху могли попросить. У него тоже руки и ноги имеются.

По мне данное развитие событий было более логичным. На хрен он за мной в сельсовет прибежал?

— Мог бы, попросил, — Отрезал дед Мотя. — Лизка Андрюху не подпустит. Он ее за хвост таскал много раз. А тебя она не знает. Ты в ее глазах — человек с чистой репутацией.

— Да ее все село таскало… Это же не кошка, а черт какой-то. Идёшь в ночи с клуба, как прыгнет из кустов на спину. Если с непривычки, то и обосраться, между прочим, можно. — Обиженно возразил братец.

— Вот… — Матвей Егорыч нравоучительно поднял указательный палец вверх и со значением посмотрел на председателя, — Говорю же, вся в Зинку. А ты… Столько прожили… Столько прожили… Мне молоко за вредность давать надо!

Вполне понятно, такая характеристика этой Лизки ни смелости, ни желания мне не прибавили. Стоим, значит, дальше. Я, председатель, Переросток и дед Мотя. Головы задрали, смотрим на листву. Судя по звукам, кошка где-то там, но где конкретно, ни черта не видно. Однако, мяукать она начала громче. Походу, сообразила, что-то нехорошее затевается.

— Слушайте, березка хилая. Я до верха не доберусь.

В отличие от остальных, мне эта мысль была очень даже ясна. Дерево просто согнется под моим весом, когда я преодолею половину пути. А то и быстрее.

— Отличная идея! — Председатель заметно оживился. — Дерево согнется, значит, его верхушка опустится. И мы Лизку с дерева снимем. Вывод, лезть надо Андрюхе. А Жорик будет кошку принимать. Слушай, Егорыч, может, пусть сидит. Спустится сама, когда проголодается.

— Спустится. Ага. А потом пойдет куда-нибудь в кусты и все. Где мне искать место, на котором она ключ естественным путем высвободит? Нет. Надо ее снять и нести к ветеринару. Пусть слабительное, что ли, какое даст. Для кошек. Он же ветеринар. Должно быть у него слабительное.

— Когда тебе кто-нибудь слабительное даст… Чтоб до печенок пробрало… — Председатель тяжело вздохнул, а потом повернулся к Андрюхе.

Братец, судя по его немного обеспокоенному лицу, лезть явно никуда не хотел. Но при этом, в отличие от Николаича, понимал, ключ реально нужен, ибо это не только спрятанная в сторожке самогонка, но и наше светлое будущее. Других мест, куда нам пристроить производство, в деревне, как мы выяснили, не имеется. Дверь ломать, наверное, тоже не вариант. Она нужна в рабочем виде. Короче, выбора у братца не было.

Переросток матернулся, потом поплевал на ладони, подошёл к дереву, обхватил его руками и ногами, как канат на уроке физкультуры, и принялся карабкаться наверх.

— Чистый макак… — Довольно крякнул Матвей Егорыч, наблюдая за его подъемом.

Мои предположения, кстати, оказались правильными. Где-то в середине пути, березка начала медленно, но верно клониться к земле. Николаич и дед Мотя подбадривали братца своими комментариями, я же молча примерялся, планируя в нужный момент подпрыгнуть и ухватиться за верхние ветки. Слава богу, дерево