Может, для них это было в порядке вещей – всё делать сообща: сражаться, принимать решения, рисковать. Но над всем этим чувствовался непоколебимый авторитет Владыки. Его власть не подвергалась сомнению и подпитывалась единственным топливом, не вызывающим отторжения. Любовью. Но, что касается повседневности, то тут все были равны.

За время, проведённое вместе, Линдорин обратил внимание на высокую черноволосую ит’хор, что буквально свела его в поединке с Зигер Транном. Он уже знал, что зовут её Риция, и с ней связана какая-то нехорошая история. Несмотря на мрачность обстановки и трагизм ситуации, её губы периодически раздвигались в улыбке, обнажая белоснежные клыки. Всю дорогу до следующего привала эльф изнемогал от любопытства. И едва грасс Моргенз объявил привал, набрался смелости и подошёл к ней:

– Я заметил Вашу улыбку и слышал Ваше имя от Владыки, грасс Риция. Могу я поинтересоваться, что вызвало её появление в этом мрачном месте?! Это было… необычно.

– Можешь поинтересоваться. Но никто не обещал, что ты получишь ответ на свой не совсем тактичный вопрос, тас Мифоэттин, – резко бросила вампирша в ответ, изучая его пытливым взглядом, словно заметила первый раз в жизни. В отличие от остальных, одетых в толстые кожаные куртки с нашитыми пластинами железа на груди и животе, Риция носила тонкую шёлковую рубашку с широкими рукавами и воротником и кожаный корсет. Наряд дополняли облегающие брюки и высокие сапоги на толстой подошве, приспособленные для походов. Рукояти двух сабель, словно готовящиеся атаковать змеи, выглядывали из-за её плеч, вместе с хозяйкой оценивая возможного противника.

– Я представила, эльф, как эти ублюдки вошли в наш дом и увидели клепсидры Владыки, – в этом месте её голос стал напоминать скрежет точильного камня по лезвию меча. На миг из-под маски милой девушки проглянул тот монстр, которого и боялась в своё время большая часть Зидии. Мягкие черты юного лица заострились, приобретя хищное выражение. Она улыбнулась, но это уже был оскал охотящейся волчицы.

Смутившись, Линдорин отошёл к своим вещам, в очередной раз задумавшись о том, происки каких богов забросили его в эту круговерть. Но его размышления были прерваны голосом неслышно подошедшего Феодосия.

– Не принимай сказанное Рицией близко к сердцу, тёмный, – произнёс седовласый. – Женщин вообще трудно понять. Особенно таких, как Риция.

– А что в ней такого особенного? – поинтересовался задетый за живое советник. Вампир присел рядом с ним, вытянув ноги:

– Трудно жить рядом с существом, похожим на тебя, когда все твои мысли, мечты и амбиции направлены на достижение только одной цели – мести. Риция – одна из немногих детей, рождённых после Падения уже здесь, в Тэй-Вейр. В стычке с не имеющими тел погибли её родители, а чуть позже и юноша, которого она любила. Вся её боль, горе и ярость направлены на окружающий её жестокий мир. Нам всем, и Владыке в особенности, пришлось приложить немало усилий, чтобы вывести её из этого состояния. То, что ты видишь сегодня – просто цветочки по сравнению с тем, что было лет пятнадцать назад.

– Сколько же ей лет, уважаемый? – осторожно поинтересовался эльф.

– Немного. По нашим меркам, – Феодосий улыбнулся. – Чуть более трёхсот. Многие из нашей молодёжи родились после Падения. Жаль только, многие «старики» не дожили до этого дня.

– А Вы?

– О, я – вопрос особый, – ит’хор засмеялся, привлекая внимание остальных. – Я помню многое, но, – он сделал паузу, – не столько, сколько помнит Владыка.

– Я сожалею обо всём, что произошло с вашим народом, – неожиданно даже для себя самого произнёс Линдорин. – Мне жаль, что мой народ отчасти тоже виноват в ваших злоключениях.

После секундной паузы, вызванной внезапностью признания, на лице седовласого вновь проступила улыбка. Вообще, советник заметил, как часто и с удовольствием улыбался этот древний воин. Как часто искры веселья зажигались и гасли в его мудрых глазах:

– Я принимаю твои слова, советник. Ибо идут они от чистого сердца, а не вызваны многочасовыми размышлениями и умозаключениями. Думаю, мы подружимся, эльф.

– Это будет честью для меня, грасс Феодосий.

– Тогда позволь дать тебе совет, – он кивнул в сторону Риции. – Некоторые твои знакомые обломали зубы об эту твердыню. Я желаю тебе удачи, тёмный!

В этот раз перед привалом Владыка распределил часовых и, уединившись, некоторое время ворожил у условных границ их временного лагеря. Вампиры раскатывали одеяла прямо в коридоре, на стенах которого отсутствовали уже ставшие привычными рисунки деяний четырёхруких. Они были покрыты мхом и лишайником, по крайней мере, Линдорин решил, что это лишайник. Наскоро перекусив и запив скромную трапезу водой, он с наслаждением вытянулся на лежанке и сам не заметил, как уснул.

Снилось ли ему что-то, он не запомнил, так как был безжалостно вырван из царства снов диким воем и звуками извлекаемого оружия. Вскочив на ноги, он выхватил меч, оглядываясь в поисках источника опасности, одновременно пытаясь согнать остатки сна. Оказалось, сработала одна из ловушек Владыки Моргенза, выставленная им за пределами охраняемой территории. На границе лагеря заплясали призрачные огни, в нескольких местах внезапно вспыхнул сам воздух, но, присмотревшись, Линдорин заметил бьющиеся в агонии какие-то комки слизи, сейчас ссыхающиеся прямо на глазах. В отсветах огня он видел еще больше этих комьев, спешно отступающих во мрак бездны, породившей этих тварей.

– Не имеющие тел, – крикнул один из ит’хор, указывая на ком слизи, заползший внутрь охраняемого рубежа. И тотчас двадцать пять клинков вырвались на свободу. А тёмный собственными глазами увидел, как древний ужас вблизи других существ начинает обрастать богомерзким подобием плоти и стремительно бросается в сторону выбранных жертв. Но прежде, чем тварь сделала первое движение, её разорвало яростью ит’хор.

Линдорин подошёл к тому, что могло считаться условным противником. Комки слизи истаивали, словно лепестки тумана поздним утром. И вскоре в свете факелов он рассматривал три жирных пятна, оставшихся от «сил вторжения».

– От нас остаётся пепел, – услышал он чей-то голос прямо над ухом. Подняв голову, он встретился взглядом с Рицией. – Вот так они и нападают. Наваливаются толпой, а там достаточно одного касания, чтобы эти твари поселились в твоей голове. Видимо, это передовой отряд, раз их не пара сотен.

– К воронам этих тварей! – сплюнул проходящий мимо Дарин.

– Клянусь вечной зеленью Леса, – в тон ей ответил эльф, – Я не думал, что это так жутко.

– Погоди. Уже сейчас мы движемся по территории, которая для них вроде охотничьих угодий. Мы так и не смогли сократить их поголовье. Что ждёт нас дальше, не знает никто. Но все сходятся во мнении, что ничего хорошего. – Сказав это, она отошла и больше не заговаривала с ним. На следующий день коридор вновь поменял свой мрачный облик. Подо мхом и лишайником стали просматриваться рисунки. Правда, не такие совершенные, как оставленные позади, но тоже требующие рассмотрения. Уделив им положенную толику внимания, советник снова удивился. Тематика рисунков сменилась цветочным орнаментом, причудливо вписывающимся в завоёванные мхом коридоры. Боковых ответвлений больше не было, и коридор стал напоминать трубу, что и радовало, и настораживало одновременно.