— Мне совершенно ясно, мистер Рюарк, — насмешливо подчеркнул обращение Ролстон, — что вы позволяете себе слишком много. Делайте, что вам говорят, и не возвращайтесь, пока приказание не будет выполнено.

Высокомерный взгляд одного наткнулся на нарочито невыразительный другого. Рюарк кивнул и отправился выполнять приказание.

Когда все гости уселись за столы, сэр Биллингсхэм оказался рядом с Шанной. Оглядевшись, она в недоумении увидела, что всегдашнего сотрапезника отца за столом не было. В этот момент подошел Ролстон, на чьих обычно неподвижных губах играла неприятная улыбка.

Усевшись, Ролстон с явным удовлетворением взглянул на пустой стул Рюарка. «Наконец-то, — подумал он, — этому негодяю указано его место. Он будет заниматься тем, чем обязан, работать так, чтобы более достойные, чем он, могли отдыхать!»

Подняв глаза, он увидел, что Шанна пристально смотрит на него, сердито сдвинув брови. Он поспешно принялся за еду, не замечая того, что та сильно отличалась от его любимой английской.

Рюарк за столом не появился. После успешного пуска завода на него одна за другой посыпались неприятности. Под вечер, когда он, выполнив требование Ролстона, вновь присоединился к приглашенным на торжество, он услышал, как миссис Хоукинс с господином Маклэрдом судачили о том, как хорошо было бы, если бы дочь сквайра вышла замуж за лорда. И тут же до него донеслись слова Траерна, рассуждавшего о том, каким достойным зятем мог бы стать для него этот кавалер. И в довершение всего почти рядом с ним капитан фрегата и старший офицер обсуждали намерение сэра Гэйлорда отправиться в колонии вместе с Траернами. Тот уже распорядился перевезти часть своего багажа в поместье, основной же груз поплывет на фрегате в Ричмонд, где будет дожидаться прибытия его с Траернами. Они высказывали предположение, что кавалер имеет в виду выгодную женитьбу, которая принесет сквайру долгожданных наследников.

Хотя эти зловещие предзнаменования и не вспыхнули на стене, как в библейском эпизоде, предвещающем гибель Вавилонского царства, они врезались в сознание Рюарка. Из всего услышанного следовало, что этого позера и фата, этого плута прочат в мужья Шанне. Разделавшись с двенадцатой по счету кружкой пива и видя, что и сама Шанна, похоже, вовсе не тяготится ухаживаниями этого джентльмена, Рюарк, не попрощавшись, ушел. Захватив со стола бутылку, он отыскал своего старого мула, сел на него и двинулся вниз по склону холма.

Как обычно, Шанна была в центре всеобщего внимания. Офицеры с фрегата расточали ей комплименты, старались задержаться около нее, наслаждаясь ее женским обаянием после долгих недель, проведенных в море. К большому удовольствию толпы, на площадке появились музыканты. Молодой офицер пригласил Шанну на ригодон, после чего и другие последовали его примеру. Вечер явно доставлял Шанне удовольствие: она любила танцы и удалую мужскую компанию. Однако какое-то странное ощущение беспокойства примешивалось к ее радостному настроению. В те редкие минуты, когда Шанна оставалась одна, она погружалась в глубокое раздумье, пытаясь проанализировать последние события. Ее что-то угнетало, но что? Дело кончилось тем, что Шанна почувствовала невероятную усталость. Она продолжала играть роль хозяйки торжества, улыбалась направо и налево и испытала громадное облегчение только тогда, когда отец предложил оставить гостей веселиться одних и стал собираться домой. Обратная дорога показалась Шанне бесконечной, и даже завораживающая картина морского прибоя в лунном свете не могла вывести ее из мрачного состояния. Войдя в дом, она извинилась перед сэром Гэйлордом и, к его разочарованию, скрылась в своих апартаментах.

Рюарк проснулся посреди ночи. Сон как рукой сняло. Он не мог понять, в чем дело. Накануне его расстроил разговор с Ролстоном, и он, выпив пива, уснул прямо в кресле.

… Рюарк встал, потянулся за бутылкой рома и, выдернув пробку, с гримасой принюхался к горькому запаху черной маслянистой жидкости. Ром ему никогда не нравился, он предпочитал более легкие напитки. Напольные часы в холле, у него за спиной, пробили час, он повернулся и, взглянув на циферблат, убедился, что был час ночи. Рюарк нахмурился. Встав с кресла, он подошел к окну. Старый Блу по-прежнему находился во дворе, хотя ворота были распахнуты настежь, и дремал под построенным Рюарком открытым навесом.

Стянув с себя льняную рубаху, Рюарк подошел к умывальнику, побрился, умылся, прополоскал рот и, надев короткие бриджи, вышел на небольшое крыльцо, чтобы глотнуть свежего ночного воздуха. Хотя голова у него немного кружилась, словно все еще действовал ром, он ощущал блаженство и ясность мыслей.

Луна стояла низко, касаясь верхушек деревьев. Ее свет, проникая через листву высоких крон, наполнял кромешную ночную тьму жутковатым бледным сиянием. В нем таилось предчувствие чего-то тревожного, лишавшее Рюарка покоя. Казалось, эта тьма куда-то звала. Рюарк сошел с крыльца и почувствовал босыми ногами росу на траве. Он прошел мимо зарослей кустарника и оказался под высокими деревьями. Его влек к себе дом сквайра, маячивший между стволами. Все огни были погашены, и Рюарк понял, что обитатели дома вернулись с торжества и теперь спят.

Рядом с Рюарком прорисовалась широкая тень, и, протянув руку, он нащупал ствол знакомого дерева, стоявшего перед балконом Шанны. Он облокотился плечом на его мощный твердый сук и посмотрел вверх, где были видны открытые двери в ее комнату. Его воображению совершенно реально представилось, как Шанна спит рядом с этим длинным английским кавалером, Видение это было непереносимо, и Рюарк поспешил его прогнать. Он вернулся мыслями к той ночи, когда смотрел на спящую Шанну. Лицо ее обрамляли рассыпавшиеся по подушке золотистые волосы. Она легко дышала, погруженная в чистый сон. А потом был и коттедж, когда она, обнаженная, на коленях, склонилась над ним для поцелуя, и его ласкали ее нежные груди, так что он чуть не растаял от блаженства, А однажды она свернулась рядом с ним калачиком, прижавшись к нему вплотную, и ее тепло проникало в самые глубины существа Рюарка.

Пламя в груди Рюарка разгоралось все больше, и его грезы превратились в изощренную пытку. Поколебавшись минуту, он стал карабкаться по стволу дерева и вскоре ступил на балкон Шанны…

Шанна в тяжелом забытьи то погружалась в полное грез бездонное море, то плыла, рассекая нежные морские волны, и бирюзовая вода расступалась под ее легкими руками. Сначала она почувствовала страх, потеряв из виду тонкую полоску земли, но потом страх улетучился. Рядом с ней, взмах за взмахом, движения ее рук повторяли золотисто-бронзовые мужские руки. Мужчина повернулся к ней лицом — это был Рюарк с его дразнящей белозубой улыбкой. Его губы шевелились в безмолвной мольбе, потом он приподнялся, изогнул мускулистую спину и нырнул под волну. Она с радостным смехом последовала за ним, туда, где яркий дневной свет затухал между бесконечными темно-зелеными лентами водорослей, обвивавших их, когда они соединились в бесконечно долгом поцелуе. Как две нимфы, они колыхались в океанической нирване, погружаясь все глубже… Глубже… Глубже…

Теперь лицо Рюарка парило над ней, увеличенное до гигантских размеров. Оно приблизилось к ней почти вплотную, но она не могла к нему прикоснуться. Шанна зажмурилась и отвернулась, пытаясь прогнать видение. И вдруг поняла, что проснулась. Рядом с ней был Рюарк. Его руки обнимали ее, и голос был тихим и мягким, как у маленького мальчика, молящего о милости.