Надо отдать ему должное, Роберт немедленно повернулся к гувернантке.

– Вы не против, мисс Синклер?

– Вам не помешает перекусить – ведь позавтракали вы довольно давно.

– Наверное, вы бы тоже не отказались от печенья, – улыбнулся Девлен и сделал знак миссис Андерсон.

Почтенная дама снова смерила взглядом Беатрис и тут же отвела глаза.

– Я сейчас же распоряжусь подать обед в малую столовую, сэр.

– Думаю, мы куда больше устали, чем проголодались, миссис Андерсон. Нам выпало беспокойное путешествие. Пока мы обойдемся печеньем, но давайте сегодня поужинаем пораньше.

– Конечно, сэр.

– Мисс Синклер – гувернантка Роберта. Она останется с нами.

– Мисс Синклер. – Миссис Андерсон чопорно кивнула Беатрис, и ее губы скривились в принужденной улыбке, такой же теплой, как ледяной ветер за окном. Эта вежливая гримаса предназначалась одному лишь Девлену, и обе женщины об этом знали. – Я покажу вам вашу комнату.

– В этом нет нужды, миссис Андерсон, – вмешался Девлен, излучая приветливость радушного хозяина. – Я сам покажу мисс Синклер ее спальню. Думаю, голубая комната ей понравится.

– Она довольно далеко от покоев его светлости, сэр.

Экономка и хозяин обменялись долгими взглядами.

– Совершенно верно, миссис Андерсон, – сказал, наконец Девлен. – Но мисс Синклер – гувернантка его светлости, а не няня. Голубая комната подойдет как нельзя лучше.

На этот раз экономка ответила ему улыбкой столь же унылой, как и та, что досталась Беатрис. Миссис Андерсон явно не одобряла выбор хозяина.

Щеки гувернантки запылали, но она не сказала ни слова, а молча последовала за Девленом и Робертом наверх по широкой лестнице. Старинная архитектура Крэннок-Касла поразила воображение Беатрис, но фамильное имение герцогов Брикинов не выдерживало никакого сравнения с этим величественным особняком в центре Эдинбурга.

– Сколько у вас слуг? – с неподдельным интересом спросила Беатрис, желая поддержать разговор.

– Семнадцать. Намного больше, чем в Крэнноке.

– Вы забыли про конюшню, Девлен. Мой кузен держит четырех конюхов и одного старшего, который отвечает за лошадей, мисс Синклер.

– Правда?

– Лошади заслуживают никак не меньше внимания, чем мебель или картины, за которыми так тщательно следят в этом доме, сметая с них пыль, – усмехнулся Девлен. – Надо будет непременно показать вам моих лошадей, мисс. Синклер.

– К сожалению, я полная невежда в том, что касается лошадей, – призналась Беатрис. – Мы никогда не держали их, и мне они всегда казались такими огромными.

– Что ж, мы постараемся восполнить этот пробел в вашем образовании, мисс Синклер. Да и Роберту будет полезно узнать немного больше о лошадях. Такой урок ему не помешает.

Они поднялись на второй этаж. Теперь Беатрис могла полюбоваться холлом, разглядывая стеклянный купол над головой. Казалось, изумительные резные птицы вот-вот расправят крылья и вспорхнут со стен.

– Что это за птица? – спросила Беатрис, показывая на одну из причудливых алебастровых фигур.

– Белый пеликан. Уроженец Северной Америки.

Девлен удивленно посмотрел на нее, и Беатрис вдруг поняла, что ведет себя несколько странно. Она не могла отделаться от ощущения, что совершенно неверно судила о Девлене Гордоне. Ее поразило не столько его богатство, сколько то воодушевление, с которым он говорил о своих делах. Когда он рассказывал о мыле, кораблях и стекольных заводах, чувствовалось, что эти вещи по-настоящему ему интересны.

Беатрис всегда восхищалась людьми увлеченными, знающими, чего они хотят, искренне преданными своему делу. Она родилась женщиной, а значит, должна была стремиться стать сначала женой, а потом матерью. Любые другие устремления не находили понимания в обществе, ведь они только мешали бы женщине выполнить свое главное предназначение. Но вокруг Беатрис никогда не увивались толпы поклонников. Она не обладала яркими дарованиями. Откровенно говоря, могла похвастать всего одним талантом – талантом выживать вопреки всему. Выдержав испытания минувшего года, полного бед и лишений, она по-прежнему продолжала бороться за жизнь.

Девлен шел по коридору впереди, а Беатрис следовала за ним. Похоже, экономка возмутилась не на шутку. Она так и кипела негодованием. Может, Беатрис стоило вмешаться?

Временами Девлен искоса поглядывал на свою спутницу, словно хотел измерить разделявшее их расстояние, а потом быстро переводил взгляд на Роберта. Эти загадочные взгляды смущали Беатрис.

Ей хотелось разобраться в своих чувствах, но надо было как следует все обдумать. За последние сутки успело произойти слишком многое: сначала мертвые птицы, затем поспешное бегство в Эдинбург, и самое главное – минувшая ночь.

Какую же глупость она совершила! Разве можно быть такой идиоткой! Но повторись все снова, она поступила бы точно так же. Акт любви сопровождается болью. Его уж слишком переоценивают! Он того не заслуживает. Но она отважилась совершить его, и лучше сожалеть о содеянном, чем вечно терзаться мыслями о том, на что так и не решилась.

Теперь она уже не та Беатрис Синклер, не какая-нибудь деревенская девушка из Килбридден-Виллидж, а гувернантка герцога Брикина и женщина, подарившая свою девственность выдающемуся промышленнику и коммерсанту Девлену Гордону.

Наступит время, и Беатрис вернется в свою деревню, но она уже никогда не будет прежней серой мышкой, ничем не примечательной и незаметной. Теперь люди станут обращать на нее внимание, ну хотя бы из-за выражения ее глаз, в которых будет явственно читаться тоска по прошлому.

Трудно сказать, когда это произойдет. Сколько пройдет недель, месяцев или дней, прежде чем Девлен отошлет ее из Эдинбурга? Когда Роберт отправится в школу? Или когда Камерон Гордон так разгневается из-за внезапного отъезда племянника, что уволит дерзкую гувернантку…

Беатрис не знала, сколько времени ей отведено, не умела предсказывать человеческие мысли и поступки. Ей оставалось лишь радоваться каждому прожитому дню и наслаждаться им в полной мере. Если судьба забросила ее на пир, то глупо уйти, так и не утолив голод.

По крайней мере, несколько дней у нее есть, чтобы прожить в этом прекрасном доме, в самом сердце чудесного города, рядом с таким красивым и обворожительным мужчиной, как Девлен Гордон.

Девлен остановился перед дверью в спальню, пропустив кузена вперед. Роберт не терял времени даром. Он поспешил открыть дверь и с интересом принялся изучать свое новое обиталище.

– Вы здесь ничего не изменили, – отметил он.

– А зачем? – откликнулся Девлен. – Это ведь ваша комната.

Роберт кивнул и направился от гардероба к сундуку, открывая дверцы, выдвигая ящики и внимательно осматривая содержимое, словно желал убедиться, что ничего не пропало.