— Правда что ли?

Томми выпустил кольцо дыма, посмотрел в потолок, а затем сказал:

— Ладно, не сразу. Просто кое-что притянуло мой глаз. То, как ты возилась с этим иммигрантом.

— И как же?

— Ты от него ни на миг не отходишь?

— Я же говорила, что мы вместе служили. Разве это не повод беспокоиться о нём? Да и других тяжелораненых у нас нет.

— Это верно, — качнул головой Марцетти. — Да и какой медик не хочет спасти доверенную ему жизнь? Вот только мне кажется, что ты просто не хочешь, чтобы другие поняли — ты не имеешь ни малейшего представления, что ты делаешь.

Эмма с горечью рассмеялась:

— Да это просто смешно…

— Смешно? — переспросил Марцетти. — То, что у нас на борту медик, который едва справляется с первой помощью — это смешно? Видишь ли, перед тем, как меня занесло на «Катрину», я сам был армейцем. И я успел повидать, в какое говно люди могут попасть в Городе, если не будут слушаться приказов. У нас в отряде был молодой медик, по совместительству ещё и священник. Мы его называли капеллан Чарли, хотя у нас был и настоящий капеллан, жирный говнюк по имени Хьюз. Не суть. Как-то мы совершенно случайно забрели на территорию одного очень маленького и гордого Дома. По незнанию мы подумали, что столкнулись с бандитами. Слово за слово, всё вылилось в перестрелку. В той стычке полегла половина нашего отряда. Собственно, тогда мне пришлось взять командование и приказать отступать, а заодно помочь Чарли вытащить раненых. Мы эвакуировали всех, и Чарли на месте прооперировал каждого, вытянул пули, зашил раны и удостоверился, что у всех всё нормально. А потом там же отъехал от кровопотери. У него не было ни сумки-утилизатора, печатающей лекарства, ни гелевого пистолета. У него была стандартная аптечка первой помощи и умения, которые он приобрёл в колледже. Смотря на твоё оборудование и то, как ты спасаешь людей, знаешь, что я думаю? Что те, кто послал тебя сюда, решили над тобой посмеяться. И ты решила присоединиться к шутке, потому что вместо того, чтобы научиться что-то делать, ты просто исполняешь роль, которую для тебя выбрали.

— Интересный взгляд, — произнесла Эмма. — А кто из подопечных этого Чарли выжил? Я так думаю, совсем немногие. Не путай вину выжившего с компетенцией. И потом, ты в своей истории сосредотачиваешься совсем не на том. Героизм героизмом, но если бы вы не сцепились с тем Домом, погибших бы вообще не было. Я успела повидать героев. Но мне претит сама мысль о существовании государства, которое делает такое со своими гражданами. Это же полное безумие. Неужели тебе от этого не хочется поставить Синдикат на место?

— Не важно, что мне хочется, — с ощутимой горечью сказал Томми. — Намного важнее, что я могу сделать. А всё, что я могу — это вернуться в Первый Город, выполнив миссию.

— Похоже, одну из самых важных в истории, — сказала Эмма. — Это больше, чем может сказать кто-то другой. Мы не бесполезны, Томми. Ты не бесполезен.

Марцетти поднял слезящиеся глаза и слабо улыбнулся:

— Надеюсь, ты не говоришь это всем мужчинам, которых пытаешься спасти?

— Только избранным, — усмехнулась Эмма. — Многие этого не понимают. Но ты, как и я, видел жестокость Синдиката, преступность такого правительства, что отправляет людей на смерть без весомой на то причины. А сейчас, мы спасаем военного преступника, развязавшего войну, из-за которой Бог знает сколько жизней уже было потеряно. И этот преступник работает на врага и явно пытается нам помешать. Более того, вполне возможно, что он и врагов использует в своих целях. Подумай, Томми: что мы навлечём на Город, если спасём этот кусок дерьма?

— А что ты предлагаешь? — заинтересовался Томми. — Не спасать его?

— Если мы уйдём, ничего не изменится, — с убеждением сказала Эмма. — Всё даже станет намного хуже. Я говорю, что мы должны найти его. Но он не обязан доплыть до Города в целости и сохранности. Ты понимаешь, о чём я?

— Предлагаешь его убить? — рулевой захохотал. — Всё твердишь о спасении жизней, но стоит речи зайти о неудобных тебе людях, как они тут же заслуживают смерти?

— Нет, у меня есть более элегантный способ с ним разобраться. И я не говорю о причинении увечий. Скажем так, мы можем убедить его, что всё, что он делал, делает и сделает — это преступления против человечества. Заставим его задуматься и сменить курс.

— Старого пса новым трюкам не научишь, дорогая. Это провальная затея, я тебе так скажу.

— Мне лишь нужно, чтобы ты поддержал меня, — сказала Эмма. — Я боюсь, что Валентайн может мне помешать.

Она заметила, как от упоминания капитана лицо рулевого на секунду скорчилось в едва заметной гримасе. Да, она не ошиблась, решив поговорить с Марцетти. С каждой фразой её план становился всё жизнеспособнее, хотя когда она только начала про него думать, сама затея казалась смехотворной. Что она могла изменить? Но, стоило призадуматься, как оказывалось, что очень многое. Фактически, прямо сейчас она находилась в центре мира. В моменте, который влиял на столько жизней, что от осознания его важности кружилась голова и подкатывала тошнота к горлу. «Ты был прав, Рэй, не создана я для такого. Но я всё же буду стараться изо всех сил».

— Даже если я тебя поддержу, что я могу сделать? Ты видела силу этого урода. Вон, даже громила не смог его привести в чувство. Меня Валентайн одним движением пальцев сломает напополам.

— Я не прошу вступать с ним в прямой конфликт. Мне буквально нужно пять минут наедине с полковником, и всё будет решено.

— Пять минут? Ты что, с ним трахнуться решила?

От одной только мысли Эмму передёрнуло, но она взяла себя в руки, чтобы не сорваться на грубость:

— Поверь мне, я знаю слова, которые заставят его пожалеть обо всём, что он сделал. Тебе нужно только изолировать Валентайна от меня и полковника. Это ведь не так сложно, не правда ли? Зато последствия будут такие, что ты не узнаешь Первый Город, когда вернёшься.

Томми призадумался, а затем выдал:

— Ты знаешь, сестра, ты мне нравишься. Ты, может, и наивная, но в упрямстве тебе не отказать. Будут тебе твои пять минут. Не потому что я верю, будто у тебя что-то получится. Но раз ты так уверена в своих силах, кто я такой, чтобы лишать тебя возможности попытаться, а?

— Ты не представляешь, как я тебе благодарна, — сказала Эмма, почувствовав, как застучало её сердце. — И как благодарны тебе будущие