Итогом процесса «Энимонт» стала катастрофа для партий.

Были приговорены к различным срокам тюремного заключения шесть высших функционеров Социалистической партии, включая Беттино Кракси, трое христианских демократов, включая генсека партии Арнальдо Форлани, и куча более мелких сошек. Кстати, среди осуждённых фигурировали и представители Леги Норд во главе с её основателем Умберто Босси (я ж говорил, что это — так себе партия).

Итальянская политическая система де-факто прекратила существование. А вскоре — и де-юре. Партии самораспускались, трансформировались и исчезали.

Танжентополис пал. Революция победила.

***

Если в те дни кто-нибудь сказал бы Ди Пьетро, что многие из праздновавших вместе с ним победу — через полтора десятка лет проклянут его за то, что он натворил; если бы ему сказали, что долгими бессонными ночами он сам ещё не раз с тоской и нежностью вспомнит милого старину Краксичку, который так забавненько и деловитенько распихивал по карманчикам потыренные ми-ми-ми-миллиончики…

Он бы, наверное, не поверил. Он был идеалистом, наш прокурор.

А зря.

«Я принял решение прийти в политику и заботиться о делах гражданского общества, поскольку не желаю жить в несвободной стране, управляемой незрелыми силами и людьми, двойным узлом привязанными к политически и экономически позорному прошлому».

В 1994 году эти слова произнёс человек, у которого не было ни малейшего политического опыта. Зато имелись лисье чутьё и бешеная харизма. Не говоря уж о такой мелочи, как личная карманная медиаимперия. Молодой, практически новорождённый политик безошибочно угадал момент, когда страна отчаянно искала того, кто мог бы предложить путь выхода из создавшегося кризиса.

Звали его Сильвио Берлускони.

В марте 1994 проходят парламентские выборы, убедительную победу на которых одерживает коалиция, сформированная вокруг его партии Forza Italia — «Вперёд, Италия», совершенно новой политической силы. Девяносто процентов депутатов от неё никогда прежде не заседали в парламенте. В мае Берлускони становится премьер-министром страны.

Меж тем расследования Ди Пьетро не прекращаются. Он обнаруживает факты коррупции в группе FIAT, ловит продажных сотрудников Гвардии ди Финанца и подбирается к группе Fininvest… Упс!..

Фининвест — собственность Берлускони.

8 июля 1994 года премьер-министр получает повестку от Ди Пьетро.

А через пять дней правительство Берлускони выпускает указ, прозванный журналистами «вороспасательным». Он запрещает или резко ограничивает содержание под стражей во время следствия по делам, связанным с коррупцией. Другими словами, лишает Ди Пьетро его основного оружия.

Прокуроры пула объявляют о готовности подать в отставку в знак протеста. Италия вновь выходит на улицы. Но, скажем честно, уже далеко не с таким боевым настроем. Впрочем, закон отменён.

Берлускони, медиамагнат по первой профессии, корректирует тактику. На Ди Пьетро и его коллег обрушивается шквал критики в прессе.

В декабре 1994 года Антонио Ди Пьетро увольняется из прокуратуры. Вслед за этим постепенно сворачиваются и все расследования в рамках операции «Чистые руки».

Так завершается история Танжентополиса, невидимого города, о существовании которого знали все, но никому не хватало мужества в этом признаться. Города, населённого тысячами маленьких дракончиков. Из-под руин которого выполз новый огромный дракон.

О нём, этом бронированном огнедышащем ящере, мы ещё подробно поговорим. Но прежде давайте ненадолго заглянем в Болонью. В те времена там произошли удивительные события. Не слишком, пожалуй, значительные с исторической точки зрения, зато отражающие дух той эпохи, когда Берлускони готовился прийти во власть. Эпохи растерянности, эпохи страхов, эпохи перемен.

***

В 1994 году казальские совершили ошибку. Они убили приходского священника Джузеппе Диану, одного из немногих жителей Казаль-ди-Принчипе, осмеливавшегося открыто поднимать голос против Каморры.

Тут требуется пояснить. Большинство каморристов, равно как и тех мирных жителей, которые до сих пор считают их народными супергероями, — глубоко верующие люди. Во всех писаных и неписаных кодексах каморристских кланов испокон веков содержался один строгий запрет. Можно делать что угодно и с кем угодно: убивать, грабить, взрывать. Это ничего. Бог простит. Нельзя лишь одного. Нельзя трогать священников.

Поднимается волна народного гнева и возмущения. Которая, в свою очередь, вынуждает власти что-нибудь предпринять. Благо к тому времени уже вступил в силу закон об особом порядке содержания под стражей, за принятие которого сражались и отдали жизни прокуроры Фальконе и Борселлино.

Открываются дела и начинаются аресты. А в 1998 году стартует судебный процесс под кодовым наименованием «Спартак». Был он воистину чемпионским. Если и уступавшим по размаху Палермскому максипроцессу над Коза Нострой, то лишь немногим.

Но вот что удивительно: за судом в Палермо пристально следили телекамеры со всего мира. А «Спартак» не удостоился внимания даже центральных итальянских СМИ. Чего же нет в телевизоре, — того как бы и не существует вовсе. Терзавшего Кампанию зверя под названием Каморра, с точки зрения всей остальной страны, — в природе не водилось.

Требовался зоркий охотник. Вновь, как и в далёкие времена Бурбонов, Италии требовался герой.

И нет, сотрудники правоохранительных органов на эту роль подходили как-то не очень.

27 декабря 1990 года, пригороды Болоньи.

На придорожную заправку заезжает белый Фиат Уно (по-итальянски: Uno bianca — «Уно бьянка»). Из него выходят два человека. Один из них, высокий мужчина в очках с сильными диоптриями, направляет на владельца заправки, Луиджи Паскуи, пистолет и очень спокойно требует открыть кассу. Второй, пониже ростом и поплотнее, достаёт с заднего сиденья штурмовую винтовку Беретта AR70, занимает позицию за машиной и берёт на прицел всех присутствующих на территории работников и клиентов. Тоже очень спокойно и деловито.

Паскуи без возражений отдаёт дневную выручку. Чуть более миллиона лир (около пятисот евро). Явно не та сумма, за которую стоит умирать. Но, даже получив деньги, грабители не спешат уезжать. Высокий очкарик требует, чтобы Паскуи прошёл с ним в подсобку. Вот теперь тот пугается по-настоящему. Болонья — город не очень большой. Слухи в нём распространяются быстро. Уже пару лет, как болонская народная примета гласит: встретить вооружённых людей в белом Уно — к дождю. Из пуль.

Паскуи бросается бежать. Не проявляя эмоций, грабитель с винтовкой открывает огонь. Надо отдать должное: он отличный стрелок. Затем парочка забирается обратно в белый Уно и неспешно уезжает. На асфальте перед заправкой остаётся труп её владельца и ещё двое раненых.