На следующий день юный мальчик предстал перед Далай-ламой, который позднее сообщал:

«Когда я принял мальчика в моей резиденции и его доставили к дверям, он повел себя так же, как делал его предшественник. Было ясно, что он помнит о своем прежнем пребывании здесь. К тому же, когда он вошел в мой кабинет, он сразу же признал одного из тех, кто находился в моей свите…»

Опекун мальчика, некогда многие годы служивший Линю Ринпоче, вспоминал:

«Было множество случаев, которые подкрепили нашу веру. То, как он вел себя, когда ел, то, как улыбался. Он многое делает из того, что характерно для прежнего хозяина… Он всегда чутко припоминал прошлых товарищей и учеников, особенно западных учеников прежнего хозяина. Он называл некоторых близких учеников по именам».

В результате юного мальчика стали воспринимать и почитать как реинкарнацию почившего ламы. Впрочем, какими бы интригующими ни были события этой истории, вряд ли бы подобная процедура хоть сколько-нибудь удовлетворила требованиям современного научного исследования в вопросе реинкарнации. Но подобным оговоркам нет места в подходе тибетцев. Реинкарнация всегда составляла фундаментальную часть их веры. Более того, они считают чем-то само собой разумеющимся, что недавно почивший лама стал бы делать то, что в его силах, чтобы дать почувствовать свое новое присутствие.

Этот поиск воплощений религиозных лидеров, вероятно, наиболее широко известен на Западе в отношении самого Далай-ламы. Все тибетцы верят в то, что он является перевоплощением, реинкарнацией прежнего Далай-ламы, и так далее, вплоть до первого, умершего в 1475 году. Этот первый, считают они, был богоподобной личностью, он предпочел воплотиться на Земле, дабы оказывать помощь там, где мог это сделать. Нынешний Далай-лама, четырнадцатый по счету, был выбран в 1936 году в качестве реинкарнации своего предшественника, умершего за год до этого.

С тех пор Далай-лама изложил и свои мысли по поводу реинкарнации. «Смерть, – объяснил он, – является лишь переменой одежды».

Индийская литература чрезвычайно древняя – ее старейший памятник, известный как Веды, существует по меньшей мере уже 4 тысячи лет, с тех времен, когда в Месопотамии возникла первая Вавилонская империя. Идея реинкарнации буквально сквозит в этой древней литературе. В одном ведическом тексте, где речь идет об умершем, говорится: «Да приобщится он к собственным потомкам, облачившись в быстротечную жизнь… да соединится он с телом». Если возраст верования хотя бы в какой-то степени является мерилом его состоятельности, тогда реинкарнация относится к числу самых проверенных. В позднейшем индийском тексте, Бхагавадгите, реинкарнация объясняется гораздо более подробно: «Как человек расстается со старым одеянием и надевает то, которое ново, так дух покидает его бренное тело, а затем надевает то, которое ново».

Вообще на немусульманском Востоке идея реинкарнации считается совершенно допустимым и приемлемым верованием, интегрирована даже в самые современные аспекты культуры. Те же ученые, что находятся на самом передовом крае технического прогресса, что запускают сделанные их же руками ракеты и спутники Индии, в то же самое время верят в свои прошлые и будущие жизни. Другими словами, вопреки западным предубеждениям, такое верование в высшей степени рационально и не является несовместимым с современной наукой.

Индусы и буддисты считают, что каждый индивид на самом деле является вечным существом (и каждый – фрагментом Одного), которое много тысяч – или много миллионов – лет возвращается снова и снова, чтобы воплотиться в новом теле. Все люди, учат они, пребывают в этом цикле рождений и смерти, из которого есть только одно спасение – просветление. Поиски просветления – высшая цель любой жизни.

Последующие жизни являются лучше или хуже, приятными или неприятными, в зависимости от качества кармы (что значит «поступок»), которая может у тебя оказаться. Эта карма проистекает из прошлых деяний; она обозначает то количество хорошего или плохого, которое могло быть аккумулировано в предыдущих жизнях: она определяет, столкнется ли, в новой жизни, человек с возмездием или вознаграждением. Естественно, что из этого представления проистекает очень сильное чувство нравственности, ибо успех и конечное освобождение от колеса перерождений каждого индивидуума зависит от его кармы.

Пожалуй, неудивительно, что мы также находим намеки на реинкарнацию в тех текстах, которые пришли из Египта под названием «Hermetica». Как мы уже отмечали, в них преимущественно говорится о глубоком непосредственном переживании божественного. Тем не менее в них содержатся разного рода отступления, которые дают понять, что герметическое учение в целом – возможно, чаще передававшееся в устной форме – признавало перевоплощение. Так, в тексте, озаглавленном как «Тигель», Гермес якобы говорит: «Видишь, через сколько тел мы должны пройти, дитя… чтобы скорее прийти к одному-единственному?» А в десятой книге – «Ключе» – Гермес объясняет, что происходит, когда душа оставляет тело:

«Непочтительная же душа пребывает в собственной субстанции, казнясь и ища войти в земное тело – конечно же, человеческое. Ибо никакое другое тело не содержит человеческой души; не позволено человеческой душе сходить в тело неразумного животного».

Возможно, что это свидетельство влияния индийских духовных наставников, которые, несомненно, проповедовали в Египте в греческий и римский период его истории, тот самый период, когда были составлены Герметические книги. Насколько нам известно сегодня, ни в одном из более ранних египетских текстов конкретная идея реинкарнации не содержится – все сводилось к обретению жизни после смерти. Разумеется, мы могли неверно истолковать и серьезно исказить при переводе некоторые ключевые моменты в этих текстах. Вполне может быть, что имеется какое-то символическое понимание загробной жизни, которое включает представление о реинкарнации, упущенное переводчиками.

Наводит на размышления очень любопытный диалог, обнаруживаемый в «Книге мертвых», в котором, по-видимому, говорится как раз и о колесе жизней, и о понятии кармы – или, во всяком случае, о чем-то подобном.

К сожалению, именно эта часть древнего папируса сильно пострадала и ее подлинный смысл невозможно установить точно. И это не считая трудностей при переводе.

Диалог происходит между умершим – в данном случае писцом Ани – и богом Тотом. Умерший писец вопрошает: «И сколь же долго мне предстоит жить?» Тот отвечает: «Так предопределено, что ты будешь жить миллионы миллионов лет, жизнью в миллионы лет». Ани говорит в ответ: «Да будет мне даровано отойти к непорочным владыкам, ибо я и в самом деле кончаю со всем неправедным, что я совершил с тех времен, когда возникла эта земля…»

Филип Корриган родился в 1959 году. В детстве ночь за ночью ему снилось с яркими подробностями, что он живет в Англии незадолго до Первой мировой войны. Эти сны были настолько живыми, что он никогда ни минуты не сомневался в том, что это реальные воспоминания о его предыдущей жизни.