Анна кивнула. Он смотрел на нее абсолютно серьезно, но было в его карих глазах какое-то изумительно нежное чувство, такое, что она смутилась.

– Я тебе, конечно, доверяю, Митя, – мягко ответила она, выдержав достойную паузу. – Но это потребует от меня существенных дополнительных усилий.

– Твое выступление будет оплачено и чрезвычайно щедро, – в ход пошла тяжелая артиллерия, но Крестовский постарался, чтобы залп прозвучал максимально деликатно. – Тебе ведь нужны деньги, правда?

Действительно, сбережения Анны были на исходе. Два года вынужденного простоя истощили ее банковский счет, и это еще при великодушной поддержке Жики и Антона, который с завидным упрямством продолжал оплачивать ее текущие счета, а Анна не смела его обидеть, отказав в этой малости. Она со страхом вчитывалась в банковские выписки и думала, что она будет делать через несколько месяцев – именно на столько могло хватить ее скудных средств. Итак, ей обещают заплатить. Это меняет дело.

– А мальчику? – спросила она обеспокоенно.

– Ну и мальчику твоему, естественно, конечно, не столько, как тебе. Но тоже не обидят, у концерта богатый спонсор, – Дмитрий назвал крупную корпорацию.

– Хорошо, – кивнула Анна, – Но если из этой авантюры что-нибудь и выйдет – мне все равно не в чем выйти на сцену. Все костюмы остались в Москве, в театре.

– Это я возьму на себя, – улыбнулся он. – И мальчонку твоего приоденем… Кстати, а где твой знаменитый гребень? – внезапно спросил Крестовский, сверкнув улыбкой.

Анна отшатнулась. Крестовский понял, что сказал что-то не то.

– Прости… В чем дело?..

– Я… не знаю, – Анна побелела. – Я не знаю… Зачем ты спросил?..

– А в чем проблема? – недоумевал Дмитрий.

Анна схватила бокал с вином и опустошила его в несколько глотков.

– Проблема? Проблема в том, что… я не знаю, где он…

– То есть как, – удивился Дмитрий. – Как это возможно?

– Мне никто не вернул ни драгоценности, ни гребень, – промямлила она, взяв себя в руки. – Возможно, все это до сих пор в милиции – как вещественные доказательства. Хотя я не уверена. Как поступают в подобных случаях? Ты не знаешь?

Дмитрий пожал плечами.

– Понятия не имею. Тебе стоит связаться со следователем, который вел это дело. Ты помнишь его имя? – спросил он, наливая ей еще вина.

– По-моему, его фамилия – Сергеев, – Анна наморщила лоб. – Но как же мне не хочется ему писать, Митя… Все, что связано с теми событиями, вспоминать невыносимо. И вообще…

– Что? – Крестовский внимательно смотрел на нее.

– Я хочу вернуть пейнету испанской королевской семье, – медленно, словно через силу, сказала Анна. – Все равно я уже никогда не смогу выйти в ней на сцену. Слишком тяжелы воспоминания.

– Тебе не следует решать столь поспешно. Королева София может счесть это за оскорбление.

– Не думаю, – возразила Анна. – Ты же ее знаешь – она милая и добрая. И конечно, зная, что со мной произошло, она с пониманием отнесется к тому, что я возвращаю ее подарок. Тем более, что это, в любом случае, le cadeau du retour.[94]Да, ты прав. Надо написать следователю.

– Не торопись, – повторил Крестовский и накрыл рукой ладонь Анны, – ты быстро приходишь в форму, перед тобой блестящая карьера. Боль уйдет… или притупится. А ты так хороша с этим гребнем.

Анна вспомнила, как первый раз укрепила старинное украшение в волосах – и физически ощутила себя не просто Китри, а настоящей испанской махой с полотна Гойи… Перевоплощение было волшебным – в лице появилось юное нахальство и дерзость – то, чем ее веселая и влюбчивая Китри до той минуты не отличалась. Да, без пейнеты это будет уже не та Китри…

– Посмотрим, – наконец сказала она, – сначала нужно вообще ее найти.

– Думаю, она еще у следователя, – произнес Дмитрий. – Хочешь, сделаю запрос за тебя. Уверен, мне – ответят.

– Пожалуй, – кивнула Анна. – Буду тебе признательна, дорогой. Возьми на себя труд.

– Завтра же свяжусь по своим каналам кое с кем в Москве, – с видимым облегчением сказал он. – Мне помогут выяснить ее местонахождение и возможно, обеспечат доставку в Париж.

Анна благодарно пожала ему руку. Как приятно, когда твои проблемы решают сильные мужчины. Как хорошо, когда можно переложить груз принятия непростых решений на чьи-то широкие плечи. Она привыкла возлагать это бремя на Антона – но он далеко, и, вероятно, они нескоро увидятся – если увидятся вообще когда-либо. Скорее всего, нет. И тут она почувствовала, как подступили слезы, и перехватило горло. Она опустила голову, перебирая тонкими пальцами столовые приборы – нож и вилку. Дмитрий заметил резкую перемену ее настроения, налил ей вина и протянул Анне ее бокал.

– Выпей, милая… – он в первый раз назвал ее так. – Выпей еще глоток. Это поможет…

– Вы позволите? – голубые глаза Ксавье распахнулись, как у ребенка, и молодой танцовщик даже не пытался скрыть охвативший его восторг. – Вы правда позволите?!

– Правда, – кивнула Анна, все еще с сомнением.

– И вы не передумаете?

Она сделала неопределенный жест.

– Все будет зависеть от того, что у нас с вами получится.

– У нас все получится! – воскликнул Ксавье. – Я буду очень, очень стараться – вы не разочаруетесь!

– Надеюсь, что так, – Анну позабавила его горячность.

– А что это будет? Па-де-де?

– Да, разумеется…

– «Дон Кихот»? Или «Корсар»?

– «Лебединое озеро», – ответила Анна. – Проблема?

Ксавье растерялся:

– Проблема? Нет, мадам. Я танцевал Зигфрида в выпускном спектакле.

Анна чуть не рассмеялась, но ей удалось сдержаться: выпускной в Эколь де ла данс, разумеется, круто, но все же недостаточно круто. Но хоть текст не надо учить, и то славно. Ей очень хотелось показать па-де-де из «Дон Кихота», но она боялась – боялась своих воспоминаний, боялась того, что вновь образ Антона начнет тревожить ее, боялась, что ей будет не хватать тяжести пейнеты в волосах – она помогала сохранять устойчивость в фуэте, сокращая пятачок сцены до нескольких сантиметров.

– Отлично, – улыбнулась Анна. – Сегодня и начнем.

Его лицо светилось таким счастьем, что ей даже стало неловко – и что из того, что он так доволен? Концерт в посольстве, надо сказать, это не бог весть что, даже для начинающего танцовщика, коим юный Ксавье, между прочим, себя не считает. Анне было смешно на него смотреть – он так невероятно гордился собой, что казалось, даже стал выше ростом.

– Ксавье, – она попыталась его урезонить. – Учтите, у нас мало времени – всего месяц. И я никогда не допущу, чтобы вы вышли на одну сцену со мной, если не будете готовы.