Зачем ей жить в стенах, которые настраивают ее против собственного мужа?!

С той же мыслью она вошла в квартиру. Надо уезжать отсюда, нельзя, чтобы ее поглотила чужая судьба.

«Как бы вы ни жили, как бы ни страдали, вы давно мертвы! – мысленно обратилась она к призракам. – Вас нет больше! Вы живете только в памяти людей, но я вас не знала… Оставьте меня, не нашептывайте мне по ночам страшные мысли. Позвольте мне быть счастливой!»

Она прошлась по квартире и вернулась в гостиную. Портрет по-прежнему стоял на рояле. Если она продаст квартиру, портрет отправится на помойку… А возможно, за ним последует и рояль. В задумчивости Женя подняла белую крышку.

И сразу увидела еще один портрет. Он лежал на струнах. Портрет ее мужа.

В форме ВДВ – берет, аксельбанты, тельняшка, на снимке он был очень молод и улыбался. Пролетевшие годы мало изменили его лицо, с тех пор оно не постарело, а как бы углубилось, наполнилось содержанием.

Но что-то с портретом было не так…

Жене пришлось сделать над собой усилие, чтобы понять. На фотографии у Кости были выколоты глаза.

– Это вы, Женя? – Анна Спиридоновна удивленно подняла бровь. – Я прекрасно слышу, незачем так звонить, Ольга пугается резких звуков.

– Извините. Можно войти?

– Входите, – пожилая женщина отступила от двери, пропуская Женю.

– Вы знаете, что произошло в моей квартире?

– Пойдемте в комнату… Сядьте, успокойтесь. Так что у вас произошло?

– Не сейчас, тогда… Давно. Анна Спиридоновна, это очень важно! Расскажите мне все, что вы знаете. Ведь в квартире случилось что-то плохое. Что?

– Если вам уже рассказали, зачем спрашивать меня? – Анна Спиридоновна пожала плечами.

– Да нет же! – с отчаянием в голосе воскликнула Женя. – Я ничего не знаю! Но мне нужно знать!

– В прошлый раз я уже говорила вам, что никогда не интересовалась жизнью соседей, – твердо произнесла пожилая женщина. – Мне приходится быть высокомерной еще и по той причине, что мы с Русланом врачи. Если б мы тесно общались с соседями, то вели бы круглосуточный прием пациентов на дому, уж поверьте. А в последние годы Оля еще… – Она поморщилась, как от боли. – Чужие глаза нам не нужны.

– Но вы говорили, что ходили какие-то слухи, – нетерпеливо настаивала Женя. – Вспомните, пожалуйста, все, что вы слышали!

– Я могу только повторить то, что уже сказала вам раньше. Племянница Музы Васильевны, жившая вместе с ней, трагически погибла. То ли ее убил молодой муж, то ли это был несчастный случай… Да что с вами, Женечка?

– Все в порядке, – безжизненно ответила она. – Со мной все в порядке.

Нет, это не несчастный случай…

– Да найдется ли среди старых домов хоть один без мрачной истории? – Анна Спиридоновна успокоительно положила свою руку на Женину. – Нельзя так переживать…

А Женя чувствовала себя как в плохом сне.

«Но этот сон не пройдет, не закончится!» – билась в ее голове безжалостная мысль.

– …Зачем мучить себя чужими страстями? – донесся до нее участливый голос Анны Спиридоновны. – На вас просто лица нет, Женечка…

– Мне надо знать, – упрямо повторила она. – Посоветуйте, к кому можно обратиться? Кто может помнить?

– Вряд ли я могу что-то посоветовать, – Анна Спиридоновна задумалась. – Не пойдете же вы с расспросами по всем квартирам… Кажется, соседи говорили, что тогда приезжала милиция. Возможно, этот случай сохранился в милицейских архивах…

«Чем крепче тебе достается, тем точнее соблюдай правила хорошего тона», – часто повторяла Наталья Павловна.

Женя заставила себя улыбнуться, поблагодарила Волчеткину и пошла к двери.

Еще сегодня утром путь к спокойствию и радости был открыт. Женя могла позвонить мужу, сказать: представляешь, раньше в нашей квартире жила твоя однофамилица! Надо же, какие бывают совпадения, удивился бы Костя. И можно было не заметить фальши в голосе, и жить дальше счастливо всем на зависть. Спрятать тревоги в самую глубину памяти, как в чулан, загромоздить повседневными заботами и радостями…

Теперь это уже невозможно. Она носит под сердцем дитя убийцы. От этой мысли Женя подскочила и принялась расхаживать по кухне. Она не должна, не имеет права думать так о своем ребенке. Это ее малыш, самый любимый и самый лучший! И абсолютно неважно, что сделал его отец двадцать лет назад! Как бы она ни любила мужа, в первую очередь она должна защитить свое дитя. А для этого необходимо знать правду. Нельзя предаваться отчаянью, надо действовать.

Идти в милицию, вернее в полицию, не хотелось ужасно, но она стала одеваться. А вдруг случится чудо, Костя окажется ни при чем, и самым тягостным чувством останется стыд, что она подозревала его в таких ужасных вещах? Ведь накручивая себя, представляя страшное, в глубине душе она в это не верит!

В Петропавловске она удивлялась, как такое может быть: метет дикая пурга, и вдруг через час – солнечная погода, тишина, веточка не шелохнется. Тогда ей объяснили про «глаз циклона». Вот и в ее душе был такой глаз. В центре горестных вихрей – островок ясности.

Отделение полиции располагалось в старом доме на соседней улице. Облупившиеся стены, грязный желтый линолеум… Женя решительно подошла к окошку дежурного.

– Скажите, пожалуйста, где я могу получить информацию об одном случае, который произошел давно, двадцать лет назад?

– Какой случай? – толстый пожилой полицейский меланхолично жевал бутерброд с колбасой.

– Видите ли, я точно не знаю… Именно поэтому обращаюсь к вам. Возможно, это было убийство, – впервые произнеся страшное слово вслух, Женя будто провела черту под прежней безоблачной жизнью.

– Убийство? – насмешливо протянул полицейский. – И кого убили?

– Девушку. Ее звали Екатерина Долгосабурова. Но возможно, это был несчастный случай.

– Я не пойму, гражданка. Убийство или несчастный случай?

– Именно это я и хочу выяснить.

Полицейский дожевал бутерброд, собрал со стола крошки и, не торопясь, отправил в рот. За Жениной спиной хлопнула тяжелая дверь.

– Посторонитесь, мешаете проходу!

Женя испуганно обернулась. Несколько полицейских вели двух парней в наручниках. У одного голова была перевязана грязным бинтом, на повязке засохла кровь. Женя прижалась к стене.

Мрачная процессия удалилась, и она снова шагнула к окошку. Дежурный, потеряв к ней интерес, листал лежавший перед ним журнал с записями.

– Я журналистка, – неожиданно для себя сказала Женя.

Полицейский оторвался от записей и поморщился.

– Журналистское удостоверение дайте. – Он протянул руку к окошку.

– У меня только студенческий билет, – засуетилась Женя. – Я еще учусь… И работаю, пишу статьи…