Подошел Уолингфорд. С суровой педантичностью он оглядел Лорелею.

– Что ты говоришь, детка?

Лорелея посмотрела на Джека и сглотнула. Перед тем как заговорить, она сделала несколько глубоких вдохов и взяла себя в руки.

– Черный Джек умер, а этот человек... он меня спас от него.

– Лорелея, – угрожающе сказал Джастин. Она повернулась к жениху с мольбой на лице.

– Помнишь тот вечер в таверне? Ты просил меня опознать Черного Джека. Я показала на него, но неужели ты думаешь, что, если бы это был он, я бы стала его защищать?

У Джастина задергалась щека; Джекждал, когда он обвинит ее во лжи. Уолингфорд поднял к глазам монокль и пристально посмотрел на Джека. После напряженной паузы адмирал обратился к Лорелее:

– Тогда кто же он?

– Джей... Джейкоб. – Запинаясь она старалась придумать имя. – Джейкоб Дадли.

Джек поднял брови – ну и имечко. Спасибо, конечно, но неужели нельзя было придумать что-нибудь получше? Например, Перси Пойндекстер? Или Оскар Гридли?

– Это правда? – спросил его Уолингфорд.

Джек обдумывал ответ. Ей потребовалось много дерзости, чтобы перед лицом британских офицеров дать ложные показания об известном преступнике. Где-то в глубине души он все еще желал противоборства с Уолингфордом, но, с другой стороны, он изнывал от желания защитить Лорелею.

– Я никогда бы не унизился до того, чтобы обвинить леди во лжи.

– Я тоже, – сказал Джастин и вложил саблю в ножны. – Теперь я вижу, что в своей жажде крови ошибся – вы не тот человек из таверны.

– Ты уверен? – спросил Уолингфорд своего младшего сына.

– Совершенно уверен.

Бен с нервным смешком выступил вперед:

– Конечно, он не Черный Джек. Разве вы не слышали, что я обещал повесить гнусного пирата, если он когда-нибудь покажется на моем острове?

Джек настороженно повернулся к нему. Это уж чересчур. Ну ладно, Бен ему за это заплатит. Позже.

– Ну что ж, – пропыхтел Уолингфорд. – Джастин, забирай свою невесту, а вы... – он устремил взгляд на Джека, – пойдете со мной. Я хотел бы с вами поговорить.

Джек похолодел.

– Не думаю, что это необходимо.

– Это не просьба, юноша. Предлагаю вам подчиниться.

На языке Джека так и вертелось ругательство, но один только взгляд на Лорелею утихомирил злость. У нее на лице светилось участие, более того, он мог бы поклясться, что видит в ее глазах любовь – если бы не знал, что такого не может быть.

Нет, конечно, это была любовь к Джастину. Джастин оттащил ее от Джека и повел к лодке, она обернулась, и Джеку потребовалось все его самообладание, чтобы не побежать за ней.

И только тут Джек понял, где находится – это был тот самый пятачок, который годами завораживал его мечты. То место, про которое он сказал Тадеусу, что знает, где умрет Черный Джек. Жутковатый холодок пробежал по спине. Джек пошел к лодке следом за Уолингфордом.

– Не волнуйтесь, – сказал адмирал в своей напыщенной манере, – мои ребята отвезут вас на берег, как только закончится наша встреча.

«Если бы я мог верить хоть чему-то, что вылетает из твоего рта, старик».

Тем не менее Джек шел за ним. С тяжелым сердцем он смотрел, как Джастин заботливо подсаживает Лорелею в лодку. Хотелось кричать от ярости, пнуть это отродье под зад. Это он должен сидеть рядом с Лорелеей, а не Джастин!

Он не понимал, почему она его спасала. По правде говоря, зря она трудилась – один удар меча, и его страданиям пришел бы конец.

Не в силах видеть их вдвоем, Джек сел к ним спиной. На всем пути до корабля никто не проронил ни слова.

Когда они поднялись на борт, Лорелею увели, а Джек пошел за Уолингфордом на нижнюю палубу в офицерскую каюту – типичный кабинет для совещаний, с длинным столом и стульями. Дубовые панели сверкали полировкой, из открытых окон лился солнечный свет.

Уолингфорд плотно закрыл дверь.

– Почему ты не убил Джастина на берегу?

– Потому что, сколько бы я ни ненавидел тебя, я не могу убить своего брата.

Уолингфорд заложил руки за спину и подошел к Джеку. Прищурившись, спросил:

– Это единственная причина?

– Единственная, которую я намерен тебе назвать.

Он прошел мимо Джека, как бы обдумывая его слова, потом снова к нему повернулся.

– Скажи, почему Лорелея солгала?

Джек скрестил руки на груди.

– Откуда мне знать? Я никогда не понимал женщин и их преданности.

Уолингфорд подвигал челюстью, потом глубоко вздохнул:

– Я знаю, что ты мне не поверишь, Джек. Но я очень сожалею о том, что сделал с тобой и твоей матерью.

Джек фыркнул:

– Ты прав, старик. Я тебе не верю.

На глазах у Уолингфорда блеснули слезы, он отвернулся и покашлял.

– Я хочу, чтобы ты знал: я действительно любил ее... и тебя.

Он и правда думает, что Джек ему поверит? Как он смеет даже произносить такие слова?

– Понимаю, – медленно сказал Джек, сдерживая закипающую ярость. – Вот почему ты нас бросил.

– Нет, – прорычал Уолингфорд. – Вот почему я был вынужден вас бросить.

Что этот дьявол имеет в виду? Наплевать, что бы там ни было.

– Ты думаешь, это все оправдывает? Освобождает тебя от вины? – Джек с отвращением скривил губы.

Уолингфорд смотрел на него с мукой на лице, и впервые в жизни Джек увидел в искаженных чертах нечто другое, кроме самодовольства и уверенности.

– Знаю, что нет. Я не прошу прощения, я заслужил твою ненависть. Видит Бог, я сам себя ненавижу.

Кровоточащие чувства адмирала заставили Джека помедлить.

– Тогда почему ты нас бросил?

– Потому что Шарлотта узнала о вас и пригрозила, что заберет Адриана и Джастина и уйдет от меня.

У Джека отвисла челюсть – такого он меньше всего ожидал. Этот ублюдок увез их на край земли и бросил без всякой поддержки, потому что его женушка могла отнять у него законных наследников!

– Что? – недоверчиво сказал он.

– Джек, я испугался. Она могла меня погубить. Желание ударить старика было таким сильным, что Джек сам не понимал, как сдержался. Хотелось проткнуть кишки этому подонку.

– И вместо этого ты погубил нас.

– Мне пришлось. – Адмирал настаивал, как будто мог сказать хоть что-то, что изменило бы отношение Джека. – Я понимал, что, если Маргарет будет в Англии, я рано или поздно окажусь у ее дверей. У меня был единственный выход – отправить ее туда, куда я не смогу вернуться.