– Ты меня переоцениваешь.

– Если бы. Ты не охваченный безумием мститель, с которым мы когда-то вломились в контору фирмы, что должна была обеспечивать поезду охрану, а вместо этого сама обрекла его на смерть… Ты уже не стреляешь во всё, что движется.

– Я научился беречь патроны. А может, немного поостыл?

– Так я и поверил! Та черная дамочка не позволит тебе поостыть.

– Я говорил тебе, что демоны тоже меняются. А теперь, прости, работа зовет.

У них было с собой радио. Кутшеба убедил графа попытаться связаться с дирижаблем. Какое-то время телеграфист передавал сообщение Ростова на нескольких частотах, пока они не услышали ответ.

– Это «Болеслав Храбрый», – примитивное полевое радио работало без динамика, поэтому телеграфист должен был пересказывать им всё, что слышал в наушниках. – Говорят, что путешествуют с исследовательской миссией, цель которой – изучение ситуации на Диких Полях. Просят разрешение на посадку.

– Не здесь, – быстро ответил граф. – Передай им позицию Пристани Царьграда, пусть подождут там, над лесом. Им не разрешено садиться, пока я не прибуду.

– Они предлагают подвезти нас. Уверяют, что так будет быстрее, – через какое-то время сообщил телеграфист.

– Полететь! – глаза графа заблестели. – Вот это да! Поблагодари их за предложение, однако скажи, что мы вынуждены отказаться. Мы встретимся завтра, возле леса.

– Так это ваши противники? – спросил он тихо, как будто боялся, что его услышат солдаты в зеленых мундирах. Они стояли с Кутшебой рядом, глядя вслед удаляющемуся дирижаблю. – Вы сражались с ними, и теперь они гонятся за вами.

– Это может помешать нашему союзу?

– Вы – мой друг. Князь Кутузов понимает, что слово Ростова свято, а его дружба – вечна. Однако, возможно, нам придется проявить дипломатичность. Такие дирижабли очень пригодились бы в нашем деле.

Август 1969 года по старому календарю, пятьдесят четвертый год Предела, семнадцатый год Мира, Краковский тракт

– Кто-то изо всех сил старается нам помешать! – прогремел из-за стола мужчина, который украл личность Буртовецкого.

Последние три каравана позволили Кутшебе проявить себя в бою, поэтому, по рекомендации Евгения, его повысили. Как Станислава Бора, а именно так он здесь представлялся, его теперь допускали на некоторые совещания. У него появилась возможность присмотреться к цели. Ничего пугающего во внешности купца не было. Как и настоящий Буртовецкий, он был высокий, но вдобавок еще и толстый. Двигался резко, рассеянным взглядом перескакивал с лица на лицо, как будто ожидал атаки с любой стороны. На мгновение он задержал взгляд и на Кутшебе, однако не заметил в нем ничего особенного и гораздо больше времени уделил новому офицеру. Кутшеба не видел повода привлекать к себе внимание, поэтому молчал.

– Они нападают и на караваны других фирм, – выручил его Евгений, которому он осторожно подсунул несколько полученных в Кракове данных. – Д-дикие проникают на наши территории и атакуют наши пути снабжения. Идет война.

– Сами они до этого не додумались бы, – встревожился фальшивый Буртовецкий. – Кто-то за ними стоит. И для нашего общего блага нужно приложить все усилия, чтобы узнать, кто это. Я собрал вас здесь, чтобы сообщить важное известие. Несколько недель я веду переговоры с представителями цехов Кельце, Кракова, Ченстоховы и всех мест между ними, где останавливаются караваны. Большинство из них согласились, что никому не по силам защищаться самостоятельно. Мы заключили временный договор, который должен обезопасить нас. Так же, как и другие, я буду стараться защитить наши интересы. Господа, мне очень приятно сообщить, что я стал руководителем Галицийского общества охраны местного бизнеса. Мы располагаем весьма значительным бюджетом. Поэтому можно ожидать увеличения количества… как техники, так и людей.

Когда-то Кутшеба с Корыцким пытались понять, кто стоит за этими нападениями. И бывший офицер разведки предположил, что дикарей привели сюда не враги Республики Наций. Их главарь – кто-то из местных.

– Революции это выгодно только на первый взгляд, – пояснял он Кутшебе. – Как будто они хотят отнять у нас часть путей снабжения, но зачем? Информируют нас о запланированной атаке? И это во времена оттепели, когда наши дипломаты впервые встретились с их дипломатами? Какой им смысл атаковать нас сейчас? Я скорее поверю, что это кто-то из наших пытается сорвать переговоры еще до их начала.

– Потому что война – это бизнес?

– Ну разумеется! Только это тоже бессмысленно, потому что война и так идет. Фабрики не успевают производить оружие для армии на зараженных территориях. Для нас это мелочи, но ты понимаешь, какие деньги идут на колонизаторские кампании, цель которых – заполучить Африку? Ни один бизнес не нуждается в еще одной войне.

– Тогда кто?

– Не знаю. Ганза? Независимые купцы, чьи позиции ослабели, могли обратиться к ней за помощью. По-моему, это какие-то семейные разборки. Кто-то на ком-то зарабатывает. Увидишь кто, и будешь знать, кто за всем стоит.

– Спасибо за помощь, блин!

– Ищешь чуда – иди к гадалке. А кстати… ты знаешь, что я напал на след Шулера?

Не спуская глаз с Буртовецкого, который принимал поздравления, Кутшеба всё больше укреплялся в подозрениях, что только купец оказался в выигрыше. С этого момента именно он руководил большинством поместий келецких предпринимателей, принимал решения о политической и организационной принадлежности. Он действительно потерял несколько стражников и часть товара, однако это можно было считать инвестицией. Человека, который погубил несколько сотен жизней, чтобы создать и накормить личного божественного хранителя, вряд ли остановила бы необходимость пожертвовать несколькими слугами.

– Что ты такой задумчивый? – Евгений ударил его по спине. – Идем обмывать успехи шефа. Т-ты с нами!

Офицеры стражи Буртовецкого встречались в корчме «У Седого». На этот раз они должны были выпивать до утра, громко и радостно. Во время таких пьянок они не жалели денег, поэтому им прощали и битую посуду, и отшлепанные ягодицы официанток, и даже несколько выброшенных из дверей клиентов, которые недостаточно быстро уступали дорогу капитанам караванов.

– А теперь мы еще более важные люди! – произнес тост Генрик Марешка, держа кубок так, что пиво проливалось на головы товарищей, сидящих рядом. Он был из числа капитанов, которые дольше всех служили у Буртовецкого, и поэтому был убежден, что он главный во всей их компании. – За здоровье нашего благодетеля, который так о нас заботится.

Все с радостью выпили. Кутшеба, не жалея горла, громко кричал ура в честь человека, которого поклялся убить. Он ударял кубком о кубки других капитанов и даже произнес несколько тостов. Смеялся так же громко, как они, кричал не хуже Марешки и даже подрался с каким-то стражником Болобова, главного конкурента Буртовецкового в Кельце. Болобов принадлежал к числу тех, кто не вступил в Галицийское общество охраны местного бизнеса, поэтому капитаны, находившиеся на службе у главы этого самого общества, криво смотрели на его человека, как только тот вошел в корчму.