– О-о-о, – взвыл хозяин лавки, прикидывая в уме, хватит ли у него наличности, чтобы оплатить бесценные перлы. – Вы губите меня, мой дорогой друг! Послушайте, пять солидов – прекрасная цена.

– Нет, – покачал головой Лис, – мы с вами решительно говорим на разных языках. Какие пять солидов? О чем речь? Подумайте сами, как можно продавать чудодейственный жемчуг с четок блаженного Дезодорана, вылечивший от ящура верховного адидаса Гипербореи, победивший моровую трясучку и перепоит головы, случавшийся у гиперборейского народа каждое утро после очередного праздника? Подумайте сами, где перепоит головы, а где пять солидов – вы чувствуете разницу?

– Семь! Семь солидов! – стонал доведенный до отчаяния торговец. – Послушайте, ваше преподобие, сегодня днем я был в ратуше: господин бургомистр и господа бурграты, услышав о деяниях святого Дезодорана, постановили построить часовню в его честь. Эти жемчужины, эти священные реликвии, они бы украсили алтарь. Они бы излечивали страждущих, они бы привлекли толпы паломников в наш город.

– «О», – хмыкнул Лис на канале связи, – «впервые слышу речь не мальчика, но налогоплательщика! Вот наконец начался настоящий торг».

– «Ладно, Лис», – отозвался я. – «Поторопись, уже темнеет, скоро закроют ворота. Да не забудь, нам еще нужны пара коней, возница, продовольствие и хорошо бы лекарь. Ропша что-то совсем плох».

– «Не боись, Ансельм уже всем занимается. А лекаря?.. Хорошо, найдем и лекаря…» Почтеннейший, я весьма чту ваш город… – Я отключил связь.

* * *

Лис вернулся уже затемно.

– Ну, как успехи? – поинтересовался я.

– А, уболтали-таки, черти языкатые!.. – махнул рукой Лис. – Продал им пятнадцать жемчужин за триста золотых. Пусть себе люди радуются! – Он протянул мне мешочек с жемчужинами, утром едва-едва потянувший на семнадцать солидов. – На, верни княжне. Скажи, уж больно добрый ювелир попался. – Венедин победно смерил меня взглядом. – И распорядись, будь добр, перегрузить провизию и подать нам с Ансельмом ужин, а то мы со всех святых дел, почитай, целый день не жрамши. Вот за что я не люблю буржуев, в смысле, бюргеров, ну ни хрена же гостей уважить не умеют.

– А лекарь где? – поинтересовался я, проверяя, не пропустил ли кого из спутников моего друга.

– А на кой нам ляд их здешний лекарь? Он тут, поди, запор от забора не отличает. У нас свой ученый эскулап есть, в Кордове по передовым тамошним технологиям ученый. Пусть пользует. Он, в общем, малый не дурак, хотя, конечно, дурак немалый.

До полуночи все было тихо. Расставив на ночь караулы, мы было отправились спать, когда дежуривший у постели Ропши Ансельм растолкал меня самым немилосердным образом.

– Вставайте, господин рыцарь. Ропша совсем плох, вас кличет, бьется в горячке, все поминает вас и учителя. Только я его сыскать нигде не могу.

Я вскочил, застегивая на ходу пояс и оглядываясь: тюфяк Лиса был пуст, впрочем, как и тюфяк Татьяны Викулишны. Изморенные дневным уходом за нашим раненым другом, мамки единообразно сопели в четыре дырки, досматривая очередной сон.

– Пойдемте, пойдемте, – заторопил юноша. – Того и гляди кончится. Кризис у него. Сейчас решается, помрет или выживет.

– Пошли. – Я подтолкнул его к выходу. – Ты выяснил, что с ним?

– Переломов нет. Но от сдавливания конечностей и удара головой, похоже, случилось возмущение жизненных влаг, приведшее к лихорадке. К тому же налицо признаки отравления…

– Да, – зло выдохнул я, – вчера трактирщик опоил его своим чертовым зельем.

– Будем надеяться, что все закончится хорошо, – вздохнул Ансельм.

– Погоди. – Я хлопнул себя ладонью по лбу. – Днем Татьяна Викулишна делала настой из трав и он прекрасно сбивал жар.

– Увы, – печально поднял брови наш новый соратник. – Он был бы весьма кстати, но только мне не удалось его сыскать.

– Надеюсь, что «о великий» с минуты на минуту появится, – произнес я, незаметно прикасаясь к символу веры.

Вид, представший перед моими глазами, вполне позволил оценить красоту сложения русской красавицы. Видимо, в пылу страсти Лис забыл выключить картинку.

– «Блин! Ядрена Матрена!» – возмутился Венедин, почувствовав внезапное присутствие свидетеля его амурных дел. – «Шо ж это такое?! Я имею право на личную жизнь?! Шо, блин, за учет и контроль?!»

– «Прости», – начал оправдываться я. – «И хотел бы отвернуться, да не могу».

При этих словах Лис закрыл глаза.

– «Прости еще раз. Тут Татьяна Викулишна днем снадобье готовила, оно очень нужно. У Ропши кризис. Совсем плох».

– «Видал я вас… и ваши снадобья… и кризисы в час ночи… Сейчас будем!»

Под утро Ропша забылся здоровым сном.

* * *

Чуть свет в ворота постоялого двора загрохотали.

– Никак хозяева вернулись? – хмыкнул Венедин, так до утра и не нашедший, на ком сорвать свою злость. – Ща начнут заправлять, шо ночью срочно на ярмарку уехали. – Он потянул меч из перевязи и скомандовал бойцам, замершим у входа: – Открывайте!

Мой друг ошибся. Ни грабителя-трактирщика, ни его подручных за воротами не было. Вместо них там оказались пятеро стражников с черно-зелеными ромбами в левую перевязь на нарамниках. Увидев перед собой вооруженных до зубов вояк, они явно несколько опешили, однако все еще были полны решимости довести до конца полученное им сюзереном дело.

– Это вы вчера на ратушной площади раздавали солиды? – насупясь и опасливо поглядывая на стоявших вокруг Лиса ветеранов, спросил один из баронских стражников, судя по добротному вооружению, старший.

– Я, – не моргнув, ответил Лис. – А шо, кутюмы[20]баронства запрещают раздавать деньги на его землях?

– Нет, – покачал головой стражник. – Но закон велит платить в казну десятую часть от каждой торговой сделки.

– Шо? – искренне изумился Венедин. – И какое я имею отношение к этому закону? Я ничего и не продавал. Уж, во всяком случае, в этих землях.

– Согласно толкованию закона, – монотонно произнес баронский слуга, – вы являетесь торговцем, ибо вчера на площади продавали пергамент. Да еще и используя при этом городскую собственность, заключавшуюся в бочке, на которой вы стояли. Это стоит еще три серебряные монеты в день.

– Кто где заключался?! Вы шо, с ума все посходили?! – возмутился Лис. – Я ничего не продавал! Я выполнял священную миссию. Каждый из горожан может подтвердить, что волен был вернуть означенный пергамент…

– Это их право, и это ровно ничего не меняет, – оборвал его «налоговый инспектор». – Соблаговолите заплатить десятую часть вырученной суммы в баронскую казну или же мы препроводим вас в темницу как мошенников.

– Да? – расплылся в недоброй ухмылке Лис. – Интересно, как это у вас получится?