Стражники, бдительно несшие караул у входа в покои Пророка, подобно всем остальным, таращились сквозь него, не замечая. Миновав их, Древний прошел внутрь прямо сквозь створки дверей.

Войдя в огромный беломраморный зал, Ратма не стал объявлять о приходе. Появление отпрыска Инарий наверняка заметит и без того.

Так оно и вышло. Стоило Ратме переступить порог, в голове и в сердце загремел гулкий, столь ненавистный ему голос отца.

– А-А, БЛУДНЫЙ СЫН… ПОЛАГАЮ, ТЫ ЯВИЛСЯ МОЛИТЬ О ПРОЩЕНИИ СОВЕРШЕННЫХ ГРЕХОВ?

С этими словами Инарий, явившись Ратме во всем своем непревзойденном великолепии, навис прямо над ним, всего в нескольких футах. Распростертые во всю ширину, крылья ангела едва не касались стен, отсветы токов энергии окрасили мрамор во все цвета радуги. Вид ангела исполнил душу невольного восхищения – если не отцом, то, по крайней мере, присущей ему красотой.

– Без этого неизменного вопроса мы оба прекрасно могли бы обойтись, ты не находишь?

– НО ЕСЛИ ПРИЧИНА НЕ В ЭТОМ, ТО В ЧЕМ ЖЕ? ОТ СВЯЗУЮЩИХ НАС С ТОБОЙ УЗ ТЫ НАВЕКИ ОТРЕКСЯ ВО ВРЕМЯ ПРОШЛОЙ ВСТРЕЧИ, И ПОСЕМУ, ЕСЛИ ТЫ НЕ СТРЕМИШЬСЯ К ПРОЩЕНИЮ, В ПРОДОЛЖЕНИИ РАЗГОВОРА Я СМЫСЛА НЕ НАХОЖУ.

– Ну нет, смысл в этом имеется, да еще какой, и ты это вполне понимаешь! – парировал Древний, вскинув вверх сжатый кулак. Просторный плащ его затрепетал, точно подхваченный ветром. – Всему Санктуарию грозит неминуемая гибель. Единственная надежда на спасение мира – в том, чтобы…

– ОБЪЕДИНИТЬ МОЮ МОЩЬ С СИЛАМИ ЕРЕТИКА УЛЬДИССИАНА И ЕГО СБРОДА, НЕ ГОВОРЯ УЖ О ТЕБЕ И, МОЖЕТ СТАТЬСЯ, ЖАЛКОЙ ГОРСТКЕ ПЕРВОРОЖДЕННЫХ, ДО СИХ ПОР ПРЯЧУЩИХСЯ ПОД КАМНЯМИ? – не скрывая презрения, закончил Инарий. – А МОЖЕТ, ДАЖЕ ПОПОЛНИТЬ НАШИ РЯДЫ ВЫХОДЦАМИ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ? ИЛИ, СКАЖЕМ, ИЗ КЛАНОВ МАГОВ?

Говоря все это, ангел сиял ярче и ярче, так что Ратме поневоле пришлось прикрыть ладонью глаза, не прекращая борьбы с неотвязным желанием опуститься перед отцом на колени. Между тем Инарий махнул рукой в сторону созданий, изображенных на потолке. Пальцы под латной рукавицей дрогнули, сжались, словно в попытке изловить их, всех и каждого.

– ТАМ, НА НЕБЕСАХ, Я БЫЛ ОДНИМ ИЗ МНОЖЕСТВА, И ПРОТИВ ВОИНСТВА АНГЕЛОВ НЕ ВЫСТОЯЛ БЫ НИ ЗА ЧТО, – продолжал ангел, вновь устремив взгляд на сына. – НО СЕЙЧАС МЫ В МОЕМ МИРЕ… В МОЕМ! ЕГО ЖИЗНЬ… ЕГО ГИБЕЛЬ… БЫЛА И ОСТАЕТСЯ В МОЕЙ ВЛАСТИ, ЛИНАРИАН!

Разговор принимал тот же оборот, что и множество прежних разговоров, состоявшихся между ними за многие сотни лет. Древний давно уж подозревал, что родитель его нетверд разумом, но теперь понял: да, ангел сошел с ума окончательно.

Понял… и все же отказываться от задуманного не спешил.

– Отец, ты же знаешь: Тираэль отыскал Санктуарий и…

– НЕТ!

Крылатый воин опустился ниже, повис всего в паре дюймов от мраморных, без единого пятнышка плит.

– ТВОЯ УЛОВКА НЕ УДАЛАСЬ! ИСТИНА МНЕ ИЗВЕСТНА! ТИРАЭЛЯ ЗДЕСЬ НЕТ И НЕ БЫЛО. А ЕСЛИ Б И ПОЯВИЛСЯ, ПОКА Я СВЯЗАН С КАМНЕМ МИРОЗДАНИЯ, ПРОТИВ МЕНЯ НЕ ВЫСТОЯТЬ ДАЖЕ ТЫСЯЧЕ ТАКИХ, КАК ОН, ИЛИ ЛЮБОЙ ДРУГОЙ! НЕТ, ЛИНАРИАН, ТИРАЭЛЯ ЗДЕСЬ НЕТ. ТВОИ ХИТРОСТИ ДЛЯ МЕНЯ – ЧТО ОТКРЫТАЯ КНИГА. ТЫ ЗАОДНО СО ВСЕМИ ПРОЧИМИ, И ВЕРЫ ДОСТОИН НЕ БОЛЕЕ, ЧЕМ ВЛАДЫКА ДИАБЛО, ПОЛАГАЮЩИЙ, БУДТО Я, ОСЛЕПЛЕННЫЙ ПРЕДЛОЖЕННЫМ ИМ «СОЮЗОМ», НЕ ЗАМЕЧУ ЕГО КОВАРСТВА.

Эти слова лишь подтверждали кое-какие подозрения и опасения Ратмы насчет недавних событий.

– Выходит… выходит, ты тоже причастен к убийству невинных людей там, в столице! Из-за тебя кланы магов сбиты с толку, разгневаны, а положение Санктуария зыбко, как никогда! И Тираэлю все это на руку, неужто не понимаешь?

В ответ небожитель весьма по-человечески захохотал, и хохот его был исполнен безумного торжества.

– ТОЧНЕЕ СКАЗАТЬ, НЕ ТИРАЭЛЮ, А МНЕ. СЛЕДОМ ЗА МНОГИМИ, МНОГИМИ МОИМИ ПРИВЕРЖЕНЦАМИ СО ВСЕГО СВЕТА, ПРОТИВ ЭТОГО ЕРЕТИКА, УЛЬДИССИАНА, ОБРАТИЛАСЬ СТОЛИЦА. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ВЛАДЫКА ДИАБЛО ПРЕДЛАГАЕТ МНЕ ТО, ЧТО В ИТОГЕ, КАК ОН ПОЛАГАЕТ, ПРИНЕСЕТ ЕМУ ВЛАСТЬ НАД СОТВОРЕННЫМ МНОЙ МИРОМ, А ЛЕГИОНАМИ ЕРЕТИКА ПОПОЛНИТ ЕГО НЕЧЕСТИВЫЕ ОРДЫ. ВЛАДЫКА ДИАБЛО ОТКРЫВАЕТ ПЕРЕДО МНОЙ ПУТЬ К ТОМУ САМОМУ ХАОСУ, КОТОРЫЙ МНЕ И УГОДЕН, ДАБЫ ВЕРНЕЕ ОЧИСТИТЬ СЕЙ МИР ОТ СКВЕРНЫ, А ПОСЛЕ УСТАНОВИТЬ В НЕМ БЕЗУПРЕЧНЫЙ ПОРЯДОК, СОГЛАСНО ИЗНАЧАЛЬНОМУ ЗАМЫСЛУ!

Предлагая искать союза с Инарием, Ратма сразу почувствовал, что Ульдиссиан от сего предприятия толку не ждет. Правду сказать, сын ангела на успех тоже почти не рассчитывал, но в эту минуту понял: маловероятность успеха недооценивал даже Ульдиссиан. Отец Ратмы жил в самим же им сотворенном мире, только не в Санктуарии… в мире собственных грез.

И, ослепленный безумием, готов был обречь на погибель всех остальных.

В отчаянии Ратма решился нанести последний укол:

– Отец, Тираэль вовсе не…

Продолжить он не успел. Ничем не похожие на человеческие, глаза Инария полыхнули неземной мощью. Тут-то Ратма и понял, сколь глубока, сколь неодолима пропасть, отделяющая его от родителя. Пожалуй, тот факт, что они – отец с сыном, есть попросту злая шутка мироздания: в плотском, телесном смысле у Ратмы даже с поганым грибом общего гораздо больше.

– ХОТЬ БЕЗ ЕДИНОГО ТИРАЭЛЯ, ХОТЬ С ЦЕЛОЙ ТЫСЯЧЕЙ ТЫСЯЧ ТИРАЭЛЕЙ – МИР ЭТОТ МОЙ, ЛИНАРИАН! МОЙ!

Тут Ратма почувствовал себя до ничтожного крохотным: увеличившись в размерах, отец вмиг сделался сущим гигантом.

Нет… вместе с ангелом прибавило в величине все вокруг, и это значило, что преображается вовсе не Инарий, а его отпрыск. Даже не заподозривший со стороны Инария ничего дурного, Ратма уменьшился до размеров крысы… и продолжал уменьшаться.

Опустившись на пол, крылатый воин простер к сыну руку. Вокруг Ратмы сомкнулась дымчато-матовая сфера. Древний немедля обрушил на стены узилища всю силу собственной магии, но ничего не достиг. В одиночку с отцом ему было не совладать.

Крохотный шар, взвившись в воздух, опустился на подставленную Инарием ладонь. К этому времени он сделался не больше горошины.

– ВЕСЬ В МАТЬ, ВЕСЬ В МАТЬ, – проворчал Инарий. – КАКАЯ ДОСАДА…

С этим он и отправил сферу с заключенным в ней Ратмой в бескрайнюю пустоту.

Первый удар эдиремам нанес не Инарий и даже не прочие ангелы. Честь сия выпала на долю столицы – вернее, кеджанских властей.

Приближение вражеской армии караульные почуяли перед самым рассветом следующего дня. Заметивший неприятеля четвертью часа раньше, Ульдиссиан, не поднимая тревоги, не поспешив предупредить обо всем даже друзей, крепко задумался, как бы предотвратить гибель стольких ни в чем не повинных людей.

К несчастью, ничего стоящего на ум ему не пришло.

Извещенный о появлении врага караульными, он только и смог, что позвать к себе Мендельна со всеми прочими, кому доверил командование, да наскоро расспросить их, не предложит ли кто чего дельного. Увы, как избежать надвигающейся катастрофы, они себе тоже не представляли – тем более, что никого из них, за исключением Мендельна, судьба кеджани, сказать правду, не волновала.