Шарлотта взяла в руки вторую книжечку, никак не озаглавленную. Это оказался дневник, начатый несколько лет назад в обыкновенной тетради. Никаких дат, никаких заголовков, кроме тех, что были добавлены рукой самой Сибиллы.

Открыв его наугад, Шарлотта увидела пометку:

Рождество 1886 года.

Всего несколько месяцев назад. Шарлотта с ужасом погрузилась в чтение.

Уильям провел за мольбертом весь день. Уже сейчас видно, что картина будет прекрасная, но мне не хотелось бы, чтобы он все время проводил в мастерской, оставляя меня одну с его родственниками. Старушенция по-прежнему донимает меня вопросами, когда я стану, наконец, «настоящей женщиной» и подарю семейству Марчей наследника. В иные моменты я ее ненавижу с такой силой, что с радостью убила бы, знай я, как это можно сделать. И пусть потом я наверняка пожалею об этом, все равно вряд ли буду чувствовать себя хуже, чем теперь. Юстас сидит и вечно рассуждает о никчемности Уильяма — дескать, это надо же, писать картины, вместе того чтобы предаваться радостям жизни! При этом он то и дело сальным взглядом посматривает на меня, как будто глаза его могут видеть сквозь одежду. Самодовольный самец, каких свет еще не знал! И как только мне хватило безумия пустить его к себе в постель? Я бы все на свете отдала, чтобы вернуть все назад, чтобы между нами ничего не было, но, увы, локти кусать поздно. Что произошло, то произошло. Это наш с ним общий секрет, и я не рискну рассказать об этом никому, потому что Тэсси будет в ужасе, причем не из-за отца — порой мне кажется, что она вообще не испытывает к нему никакой дочерней любви, — но из-за Уильяма, которого она любит со всей нежностью, на какую только способна. Больше, чем любая сестра любит брата.

О боже, какая же я несчастная… Я даже не знаю, что мне делать! Но трусость вряд ли мне поможет. Я всегда умела очаровывать мужчин. И, думаю, сумею найти выход.

Шарлотту била дрожь. И хотя в комнате было жарко, по спине ее стекали ручейки холодного пота. Так, значит, вот зачем ей понадобился Джордж! Никакой испепеляющей страсти, ни даже тщеславия красивой женщины. Просто способ оградить себя от домогательств Юстаса… От этой мысли ее начало поташнивать.

Шарлотта быстро пролистала страницы блокнота, пока не добралась до конца. Здесь она впилась глазами в последнюю запись.

Мне с трудом в это верится! Увы, ничто не способно умерить его аппетит или отпугнуть. Мне порой кажется, что это какое-то наваждение. Дурной сон — как, собственно, он того и хотел. Я должна посмотреть на Джека, чтоб убедиться, что это так. Бедный Джек. Бабушка Веспасия смотрит на него с разочарованием. Мне кажется, он ей нравился. В ее глазах он из той породы мужнин, с которыми она с удовольствием станцевала бы на балу в молодости. А Шарлотта… Вот кому эта история просто противна, достаточно посмотреть на ее лицо. Думаю, это Эмили постаралась. Жаль, однако, что у меня самой нет такой любящей сестры. Раньше мне никогда не хотелось иметь близкую душу, ту, кого я бы могла посвятить во все мои секреты, кто бы всегда встал на мою защиту. И вот теперь мне ее так недостает!..

Думаю, одного моего крика будет достаточно. Господи, Юстас действительно пришел в ужас, пусть всего на миг, не зная, что сказать, когда все сбегутся. Не думаю, что он верил, что я закричу, пока я не открыла рот.

Так что помоги мне, Господь! Если он придет снова, мне все равно, кто что подумает. Я так ему и сказала. Теперь у него подбит глаз, а у Джека разбита губа. Не иначе как он пришел к Юстасу и как следует ему врезал. Милый Джек… Но что мне делать, когда он уедет?

Боже, прошу тебя, помоги мне!

На этом дневник обрывался. Новую запись Сибилла сделать не успела, ибо утро для нее не наступило.

Но почему она ничего не сказала Уильяму?

Потому что Уильям давно не испытывал к отцу никаких теплых чувств, и Сибилла опасалась, что, охваченный гневом и отвращением, муж поднимет на отца руку. Или потому, что была уверена, что из любого поединка между отцом и сыном победителем выйдет отец. Не удивительно, что она так ненавидела Юстаса Марча.

Внезапно за дверью послышался какой-то звук — нет, не легкий шаг горничной, а чья-то тяжелая поступь. Времени на то, чтобы скрыться, не было: шаги остановились, и кто-то взялся за дверную ручку. Охваченная паникой, Шарлотта быстро задвинула шкатулку назад под кровать, после чего сама нырнула туда вслед за ней. При этом она больно обо что-то ударилась. Подтянув вслед за собой юбки, молодая женщина опустила край простыни. Она успела вовремя, потому что в следующую секунду дверь открылась и закрылась снова. И теперь в комнате кто-то был. Кто?

Шарлотта прижалась к сундуку. Шкатулка больно упиралась ей в спину, однако ей было страшно пошевелиться. Она подумала о том, что над ней лежит Сибилла, холодная и бездыханная. Друг от друга их отделяли только пружины кровати и толщина матраса.

Кто же это такой? Незнакомец открывал и закрывал ящики, рылся в них в надежде что-то найти. Затем — точно так же, как и несколько минут назад, — пискнула дверца платяного шкафа, и ее слух уловил шуршанье шелка и тафты. Затем дверца снова затворилась.

Царица Небесная, неужели он ищет ту самую книжицу, которую она сейчас держит в руках? Его ноги направились к кровати. В эти минуты Шарлотта отдала бы все на свете, чтобы узнать, кто это такой, но она не решалась приподнять край покрывала даже на дюйм. Потому что он вполне может смотреть в ее сторону и тогда сразу догадается, что под кроватью кто-то есть. И что тогда? Он вытащит ее, а потом в лучшем случае обвинит в том, что она пыталась обворовать покойницу.

Шкатулка больно упиралась ей в спину, врезалась под ребра; ноги как будто налились свинцом.

Затем послышался негромкий звук, — как будто незнакомец переставил ноги, — и шорох ткани. Что же происходит?

Ответ не заставил себя ждать.

Край покрывала взмыл вверх, и взгляду окаменевшей от ужаса Шарлотты предстала красная физиономия Юстаса и его округлившиеся от удивления глаза. На какой-то миг он застыл в растерянности так же, как и она. Затем он заговорил, хотя голос его было не узнать.

— Миссис Питт, вы бы не могли объяснить мне, что вы здесь делаете?

Интересно, он знает, что написано в блокноте Сибиллы? Шарлотта прижала к себе книжицу с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Она открыла было рот, чтобы заговорить, но в горле пересохло от ужаса. Она сидела ни жива ни мертва, не в силах пошевелиться. Она даже не могла забиться дальше под кровать — мешал сундук. Если он попробует вырвать у нее из рук злосчастный дневник — а именно его он, по всей видимости, и искал, — то единственный способ для нее уберечь себя — это остаться сидеть здесь. Юстас был слишком толст, чтобы протиснуться под кровать. Так что здесь, под кроватью, она в безопасности.

Впрочем, в этом тоже хорошего мало. Она выйдет только тогда, когда в комнату войдет кто-то еще и попробует уговорить ее вылезти из-под кровати. А пока ей тут так и сидеть скрюченной.

— Миссис Питт! — Лицо Юстаса было каменным. Глаза горели ненавистью. Да, он наверняка заметил небольшую белую книжечку в ее руках и понял, что это такое. А может, знал с самого начала. Она смотрела на него, как кролик на удава.