– Отпусти меня, – Даша колотила его по спине, дрыгала ногами. – Что, так и будешь нести меня на плече до самого дома?

Федор легонько хлопнул ее ладонью по заднице.

– Ничего. Своя ноша не тянет, – проговорил Туманов, топая по улице.

Прохожие от него просто шарахались в сторону, пораженные увиденным.

– Кретин. Идиот. Дурак, – кричала Даша. – Я тебе кто?

– Жена, – спокойно, как ни в чем не бывало, проговорил Федор.

– С женами так не обращаются, – обиженно заметила на это Даша и потребовала: – Отпусти меня немедленно. – Но тут же ее тон сменился. – Ну отпусти, Федор. Пожалуйста, прошу тебя. Я сама пойду. Слышишь?

Федор бережно поставил ее на тротуар. Встряхнул плечами, сбрасывая напряжение. Даша легонько стукнула его в грудь кулачком.

– А все-таки, ты неисправимый, – сказала она и, повернувшись, красивой походкой манекенщицы пошла по тротуару к метро.

Федор догнал ее и заметил, что Даша уже совсем успокоилась. Более того, она смеялась, вспоминая недавнее событие в ресторане. Особенно Артура.

– Ты чего? – удивленно спросил он.

Даша обернулась.

– Я вспомнила, как ты сунул Артура мордой в перец, – она перестала смеяться, подошла и обняла его. – Федор, прости меня дуру. Пожалуйста, прости. Сама не знаю, что на меня находит, – проговорила Даша и всхлипнула.

Федор нежно погладил ее по волосам, посмотрел ей в глаза.

– Ничего, родная. Все еще у нас образумится. Вот увидишь. И я не позволю тебе скатиться в пропасть. Не дам. Так и знай. Ведь ты же не такая, Даша.

Смахнув со щеки слезы, Даша улыбнулась, и с хитрецой глянув на Туманова, спросила:

– Что, будешь ходить в каждый ресторан и говорить, чтобы меня туда не пускали?

– Буду, – кивнул Федор.

Даша посмотрела ему в глаза.

– Федор, я хочу домой. Я люблю тебя, Федор и хочу любить тебя всегда. – Ее руки, нежно обвили шею Туманова, и их губы слились в долгий поцелуй.

Стоило Федору войти в кабинет, как сидевший уже там Грек сказал:

– Пару минут назад звонил Глебов…

Федор остановился, не дойдя до стола. На его майорском месте сидел Грек, а перед ним стояла консервная банка едва ли не до половины заполненная окурками. Чувствовалось в отсутствие майора, Грек с Ваняшиным постарались тут вовсю.

– Я немного опоздал. Извините, – сказал Туманов, искоса глянув на часы и заметив, что это немного было около двух с лишним часов. Но не станешь же сослуживцам объяснять, что у них с Дашей была бурная ночь любви. И желая поскорее отойти от этого, Федор сел на свободный стул, на котором обычно сидел Грек и спросил:

– Так что там Глебов?

Ваняшин спрыгнул с подоконника, где до этого сидел, подсел поближе к майору. А Грек сказал важно:

– Он сказал, что Гвоздь назначил ему встречу.

Федор улыбнулся. По лицу Грека понял, что того мучат сомнения, и не понимал причину их. Спросил об этом самого капитана.

– А тут и понимать нечего, – с долей определенности заявил Грек. – Если Гвоздь раскусит, что ты мент, он пришьет и тебя и Глебова.

– То есть, если я тебя правильно понял, ты против? – спросил Туманов.

Грек согласно кивнул.

– Я на твоем месте не лез бы в банду. Все окружавшие Гвоздя парни, самые настоящие отморозки. Ты же сам говорил, на счету банды Гвоздя не одно убийство, – сказал Грек, на что Федор ответил молчаливым согласием. – Для них человека убить, все равно, что муху прихлопнуть. И с тобой они в случаи чего чикаться не станут, – подвел все сказанное Грек к логическому заключению, уставившись на майора и ожидая, как он на это отреагирует.

Реакция Туманова оказалась вполне спокойной, чего Грек не понимал, горячо отстаивая свое мнение на все то, что задумал майор.

– Ну, скажи, зачем тебе весь этот риск? Хочешь, чтобы твое имя вписали в списки героев? Посмертно, – убежденно проговорил Грек.

– Типун тебе на язык, – ответил ему на это Федор, не забыв трижды поплевать через левое плечо и постучать по деревянной поверхности стола, потом сказал довольно резко: – Вот ты советуешь мне не лезть в банду? Так?

Грек согласно кивнул.

– Тогда может ты знаешь, как нам доказать причастность Гвоздя к убийству Розовского? К убийству – Ищенко? К убийству – курьера, который привез Розовскому деньги? У тебя есть для этого четкая обвинительная база? – спросил Туманов, заметив неуверенность капитана. Сначала он отмалчивался, но, понимая, что майор ждет от него конкретного ответа, проговорил:

– Ну у нас есть свидетельские показания секретарши Розовского… признания прапорщика Глебова. Разве этого мало? – спросил упрямый Грек.

– Мало, – все с той же резкостью заметил Туманов и добавил в сердцах: – Ты думаешь, суд на этом построит обвинение при вынесение приговора Гвоздю?

Грек приумолк, понимая, что Туманов во многом прав.

– Дело развалится, если его обвинительная база не будет выстроена на уликах, – сказал Федор, предоставляя Греку шанс поразмыслить над его словами.

Грек покосился на Ваняшина, который молча наблюдал за поединком двух опытных сыскарей. Не хотелось терять авторитет перед молодым коллегой, и настырный Грек решил не отступать, выдвинул свою версию:

– Хорошо. А если мы возьмем Гвоздя, и он расколется?..

Майор Туманов недоверчиво покрутил головой.

– Не думаю, что Гвоздь вот так возьмет да и расколется.

– А мы ему – бац, проведем очную ставку с секретаршей и прапором Глебовым, – стоял на своем капитан, хотя уже и чувствовал, что майор его одолевает. Но сдаваться просто так Сан Саныч Грек не собирался. А майор еще узнает, кто из них двоих был прав.

– А ты не думал о том, что Гвоздь слишком крепкий орешек для нас. Вот он возьмет на очной ставке, плюнет в твою усатую харю и, глядя в глаза, в присутствие следователя прокуратуры и понятых, скажет, что вообще не знает ни секретаршу Розовского, ни этого прапора Глебова. И вообще, не имеет никакого отношения к тому, в чем ты его обвиняешь. Тогда, что?

Грек насупился, с сожалением для себя понимая, что майор окончательно одержал над ним еще одну победу в этой словесной перепалке.

– Я ему плюну. Рога обломаю, гаду, – решительно пригрозил Грек.

– Да, ладно, не бери в голову, Саня, – хлопнул Туманов капитана Грека по плечу. – Это я так, условно. Нет, нам так просто этого ублюдка не взять. Мы ведь даже не знаем, кто конкретно из троих стрелял в Курьера. Может, Гвоздь не убивал его. И Розовского с Ищенко он не убивал. Он только отдавал приказания. Причем, заметь, на словах, а не на бумаге.