– Ну разве это не славно? – произносит Мелисса. – Уже и не помню, когда в последний раз была в театре.

– Да, замечательно, – благодарно улыбаюсь я.

Саймон смотрит в окно. Я касаюсь его ногой, но он не обращает на это внимания и отодвигается.

Саймон не хотел, чтобы Мэтт нас забирал.

– Можно и на метро доехать, – ответил он, когда я сказала о предложении бывшего мужа.

– Не говори глупостей. Это очень мило с его стороны. Саймон, тебе нужно как-то с этим справиться.

– А как бы тебе понравилось, будь все наоборот? И моя бывшая возила бы нас повсюду…

– Мне было бы наплевать.

– Тогда езжай в такси. Встретимся на месте.

– Чтобы остальные увидели, как нелепо ты себя ведешь? И поняли, что мы поссорились?

Если Саймон что и ненавидит, так это когда другие люди его обсуждают.

* * *

Мэтт окликает меня через плечо:

– Руперт-стрит, правильно?

– Совершенно верно. Наверное, рядом с пабом.

Саймон ерзает на сиденье, экран мобильного телефона освещает его лицо.

– Мост Ватерлоо, мимо Сомерсет-хауса и налево на Друри-лейн, – говорит он.

Мэтт смеется.

– В субботу? Без шансов, приятель. Мост Воксхолл, Миллбанк до самого Уайтхолла, и мы можем рискнуть на финише, когда доберемся до Чаринг-Кросс.

– Через Ватерлоо на десять минут быстрее, если верить навигатору.

– Мне не нужен навигатор, приятель. Всё тут. – Мэтт постукивает себя по голове.

Плечи Саймона напрягаются.

Когда Мэтт готовился получить лицензию, он исколесил весь город на велосипеде, изучил каждый закоулок, каждую улочку с односторонним движением. На рынке нет такого навигатора, который провел бы нас через всю столицу точнее, чем мой бывший муж.

Но сейчас дело в другом. Я бросаю взгляд на Саймона. Он смотрит в окно, и лишь барабанящие по бедру пальцы выдают его раздражение.

– Думаю, через Ватерлоо будет быстрее, Мэтт, – говорю я. Он смотрит на меня в зеркало заднего вида, и я, удерживая его взгляд, молчаливо прошу согласиться. Ради меня. Знаю, как ему хочется набрать побольше очков в состязании с Саймоном, но Мэтт не станет делать то, что меня расстроит.

– Пусть будет Ватерлоо. А потом, говоришь, на Друри-лейн?

Саймон сверяется с телефоном.

– Верно. Крикни, если тебе понадобятся уточнения.

На его лице нет ни торжества, ни облегчения, но пальцы перестают барабанить, и я вижу, как он расслабляется. Мэтт снова смотрит на меня, и я одними губами его благодарю. Он качает головой, то ли отмахиваясь от моей признательности, то ли расстраиваясь из-за того, что я посчитала ее необходимой. Саймон поворачивается лицом к задним сиденьям, и я чувствую, как его нога прижимается к моей.

Когда через пятнадцать минут мы увязаем в пробке на Ватерлоо, никто не произносит ни слова. Я пытаюсь придумать какую-нибудь тему для разговора, но Мелисса меня опережает:

– У полиции уже есть для тебя какие-нибудь ответы?

– Нет, у них ничего нового.

Я отвечаю тихо, надеясь замять эту тему, но Саймон наклоняется вперед.

– Ответы? Ты о фотографиях в «Газетт»?

Я смотрю на Мелиссу, та неловко пожимает плечами.

– Думала, ты ему рассказала.

Окна изнутри запотели. Я оттягиваю рукав и протираю их манжетой. Машины снаружи стоят впритык друг к другу, под дождем огни их фар расплываются красными и белыми полосами.

– Рассказала мне что?

Мэтт сдвигается вперед и смотрит на меня в зеркало. Даже Нил оборачивается и ждет моего ответа.

– Ой, ради всего святого! Да нет там ничего.

– Есть, Зоуи, – говорит Мелисса.

Я вздыхаю.

– Ладно, есть. В объявлениях из «Газетт» рекламировался сайт «найди ту самую точка ком». Это что-то вроде сайта знакомств.

– И ты на нем есть? – с испуганным смешком спрашивает Мэтт.

Я продолжаю рассказывать. Не только для других, но и для себя самой. Ведь каждый раз, когда говорю о происходящем, чувствую себя сильнее. Скрытность – вот что на самом деле опасно. Ведь если бы все знали, что за ними следят, – что их преследуют, – никому от этого хуже не стало бы?

– На сайте продается информация о маршрутах женщин: по каким линиям метро они добираются до работы, в какие вагоны садятся и тому подобное. Полицейские связали этот сайт по меньшей мере с двумя убийствами и несколькими другими преступлениями.

Я не рассказываю им о Люке Фридланде. Не хочу, чтобы Саймон беспокоился обо мне еще сильнее, чем сейчас.

– Почему ты мне не говорила?

– Господи, Зоуи!

– Мам, ты в порядке?

– Полицейские знают, кто за этим стоит?

Выставив перед собой ладони, принимаюсь отбиваться от вопросов:

– Со мной все в порядке. Нет, они не знают. – Смотрю на Саймона. – Не говорила, поскольку посчитала, что на тебя и так много всякого навалилось.

Не упоминаю о сокращении – только не перед остальными, – но он кивает, показывая, что понял. И тихо произносит:

– Нужно было мне сказать.

– А что делает полиция? – снова спрашивает Мелисса.

– Сайт, видимо, практически неуловимый. Что-то там про прокси какое-то…

– Прокси-сервер, – говорит Нил. – Вполне разумно. Входишь в систему через чужой сервер, чтобы тебя нельзя было обнаружить. Я бы удивился, обрадуй такое полицию. Извини, это, наверное, не тот ответ, который тебе нужен.

Так и есть, но именно к этому ответу я уже начинаю привыкать. Мы едем по мосту Ватерлоо, и я гляжу в окно, позволяя остальным обсуждать сайт, будто меня и рядом нет. Они ломают голову над теми же вещими, которые я выясняла у полицейских. Ходят по тому же кругу, что и я не так давно. Распаковывают и изучают мои страхи. Анализируют их забавы ради, словно сюжет «Жителей Ист-Энда» [12].

– Как думаете, откуда они вообще узнают о том, как люди добираются до работы?

– Наверное, следят за ними.

– Но ведь нельзя же за всеми следить?

– А мы можем сменить тему? – произношу я, и они замолкают.

Саймон смотрит на меня, стараясь убедиться, что всё в порядке. Я слегка киваю. Джастин глядит прямо перед собой, но его кулаки сжались, и я мысленно отвешиваю себе пинок за то, что так легкомысленно рассказала о сайте. Мне следовало сесть с детьми наедине, объяснить им всё, дать возможность высказаться. Тянусь к Джастину, но он напрягается и отводит от меня плечи. Нужно будет найти спокойную минуту и поговорить с ним после спектакля. По улице поодиночке и парами идут люди, прячутся под зонтами, натягивают капюшоны на растрепанные ветром волосы. Никто не оглядывается, никто не проверяет, есть ли за ним слежка, поэтому это делаю я.