— То есть, я могу покинуть форт?

— Да.

Кинт молча кивнул, в последний раз отдав капитану честь, и вышел из кабинета.

Четверо всадников, не спеша, поднимались вверх по горному серпантину, ведя в поводу навьюченных лошадей. Еще немного, и солнце скроется за вершинами гор, оставив путникам считанные минуты, чтобы расположиться на ночлег, в горах темнеет быстро.

— Вон уже и пост видать, — сопел Минт тяжело ступая по каменной крошке дороги.

— А ты переживал, так что заночуем с удобствами.

— Знаешь Кинт, я даже и не предполагал, что так сильно барахлом оброс.

— Да я особо барахла и не вижу, — ответил Кинт, — все нужное.

— Ну, глядя на твой арсенал я начинаю думать, что в твоей жизни нужнее чем оружие и нет ничего.

— На данный момент, да…

— Мастер–жанд… Эм… — поправился молодой боец, и указал рукой на нишу в скале на перевале, — Кинт, там уже кто–то остановился на ночлег.

— Да, вижу… Места всем хватит, только досмотреть их надо от греха.

— Согласен, — почесал затылок Минт, — до полуночи мы еще в полномочиях.

В эту ночь еще работали неписанные правила сложившиеся не за одно столетие. Как только четверо жандармов вышли на прямой участок дороги, пара торговцев, что остановились на ночлег на посту, сразу же стали освобождать места у кострища и убирать свои вещи с деревянных настилов и собрались громоздиться на свою длинную повозку для ночлега.

— Можете остаться, — сказал Кинт, — нас только четверо.

— Благодарю, господин жандарм, — обрадовался старик, а потом задумался и сказал, — разве сегодня четный день?

— Нет, отец, нечетный, — ответил Кинт, снимая вьюки с коня, — Минт, ты под утро заступаешь.

— Понял, сделаем…

Ночь прошла спокойно разве что, глубоко в ущелье орала какая–то тварь, скорее всего поедаемая другой, более хищной. Утром следующего дня четверка прибыла в Тек, кстати город назвали в честь генерала и героя войны за объединение терратоса, и чей памятник стоял в центре площади. Город уже проснулся и был объят привычной для него суетой. Бывшие жандармы дошли до площади и договорившись вечером встретиться в борделе толстой Льюс. Более–менее приличная гостиница, с конюшней и хорошей едой, была как раз за площадью, Кинт осмотрелся и потянув поводья пошел вперед, но пройдя два шага остановился… остановился перед вывеской таверны «Северный хищник», на которой была изображена голова волка, такая–же как на монете что дал Брэтэ.

— В следующий раз… как–нибудь… может быть… — сказал вслух Кинт и пошел дальше.

— На войну собрался?

Кинт оглянулся, конная повозка поравнялась с ним, и показалась круглая с вечно потеющей лысиной голова начальника жандармерии.

— Доброе утро, — кивнул Кинт.

— Да братцы…для вашей службы оно совсем не доброе… Прррр! Да стой же! — начальник жандармерии натянул вожжи, и повозка остановилась, — Я вчера депешу получил… жаль, не знают еще столичные умники, чем обернется эта их идея.

— Мне наплевать…

— Кинт, ты же звеньевым был, и Брэтэ о тебе хорошо отзывался… да и люди, что часто горными дорогами ездят о знают тебя…

— Это вы к чему?

— К тому, что… эм… может, напишешь рапорт, и ко мне, а? — начальник жандармерии вытер платком лысину и криво улыбнулся.

— Спасибо конечно, за доверие так сказать, но нет, я отдохну от службы и вообще, может, на побережье уеду, жил я там как–то… очень понравилось.

— Хм… одну дыру, сменить на другую? А смысл? Я тебе должность предлагаю, и само собой власть, ну в определенных рамках конечно…

— Нет, спасибо.

— Ну, как знаешь! Уговаривать не буду, кроме тебя и другие найдутся, не пожалей потом!

Начальник жандармерии хлестнул коня, и повозка покатила дальше.

Заплатив прислуге на конюшне и двум рослым парням, что подняли его вещи в номер, не дешевый к слову, Кинт разделся и набрав горячей воды в большое, окованное железными полосами деревянное корыто, вытянулся в нем, кряхтя от удовольствия… Помывшись и переодевшись Кинт спустился в ресторан как раз к обеду. Через большие окна внутрь врывался свет весеннего яркого солнца, заставляя частички пыли плясать в потоках воздуха. Кинт занял одну из пяти кабинок, что были у стены, в глубине зала и поманил официанта. А после вкусного и сытного обеда Кинт пешком отправился к рынку, нужно было приобрести гражданской одежды и кое–каких бытовых мелочей.

Своего теперь уже бывшего сослуживца Минта, Кинт застал в самом разгаре веселья, он откинувшись на мягкую спинку полукруглого диванчика, весело размахивал наполовину обглоданной ногой жаренной индейки, а второй рукой проверял на упругость грудь сидящей рядом красотки. Совершенно не скромных размеров бордель, занимал два этажа старого каменного дома на окраине города. Но это заведение было, если можно так сказать, уважаемо мужской половиной населения, и девочки чистые на любой вкус, и еда и выпивка и вообще — любой каприз за ваши деньги. На первом этаже располагался ресторан, из которого были две лестницы на второй этаж, к сквозному коридору по обе стороны которого были уютные комнатки.

— Кинт! — позвал его друг Минт, — давай сюда, я уже заказал мяса, выпивки и девочек!

— Я вижу только одну, — Кинт присел и, улыбаясь, поприветствовал пухленькую искусительницу, — как вас звать мадам?

— Никэ, — ответила та, а потом наиграно нахмурилась и сказала Минту, — а ты говорил что твой друг страшный и злой… А он тебе в сыновья годится и хорошенький… а шрамы, это даже заводит! Ну–ка… Нике наклонилась ближе к Кинту и провела пальцем по самому глубокому и длинному шраму от глаза до челюсти.

— Никэ! Не трогай моего мужчину… ой какой хорошенький, — с трудом удерживая за ручки высокие кружки с пивом, подошла еще одна «дочь» толстой Льюс, как в этом заведении привыкли называть всех проституток… поговаривают, что две ее настоящих дочерей и в правду здесь работают…

— Ньесса, Я только пальчиком…

— Ну вот девочки… знакомьтесь, это самый бесстрашный дорожный жандарм на севере! Мой друг и мой звеньевой…

— Это уже в прошлом…

— Ну хорошо, просто мой друг Кинт!

Веселье продолжалось до рассвета, и поздним утром, Кинт проснулся в мягкой постели и в объятиях совершенно не знакомой девушки, в комнате приторно пахло развратом и вчерашним алкоголем…

— Как же болит голова… — сел в постели Кинт.

— Проснулся?

— Еще не знаю… ты кто?

— Зейн…

— А где… эм… Нье…

— Ньесса, — Зейн хихикнула, — она попросила меня ее подменить, потому что эм… устала. А ты и со мной угомонился только под утро.

— Дьявол! — зажмурился Кинт после попытки повернуть голову.