Кара достала из рюкзака бечевку, снятую с первой ловушки, и надежно связала бессознательного Акселя. Ей не хотелось снова бить юношу, если он очнется раньше, чем действие яда прекратится.

– Вот откуда эта дрянь взялась, – бормотала она, пока вязала узлы. – А ночные-то на ушах скакали, искали производителя…

Несколько месяцев назад в Пенгверне появился новый наркотик, действием своим очень похожий на действие яда мелких тварей. По крайней мере, глядя на Акселя девушка вспомнила тот единственный случай, когда ей довелось наблюдать принявшего новомодное зелье. Поведение было очень похоже. «Вот очнется, обязательно спрошу, что он чувствовал. Надо же будет убедиться». Наркотик, всколыхнувший общество ночных, был очень дорог, но знающие разумные платили не торгуясь. Те, кто был достаточно обеспечен, конечно. Такого эффекта ни одно из обычных зелий не давало – эйфория и невероятно красочные видения, без какого-то оттенка кошмара, характерного для видений, вызываемых привычными грибами или отварами трав с гоблинских болот. Наркотик быстро получил статус элитного, и многие влиятельные разумные среди ночных пытались найти производителя, надеясь взять производство в свои руки. Если бы им удалось удешевить производство и распространять новинку более массово, можно было бы озолотиться, и многих эта перспектива заставляла прилагать массу усилий, чтобы найти неизвестного алхимика. Безрезультатно, конечно. Если Кара не ошиблась и производитель на самом деле мелкие подземные твари из сердца Пепелища, неудивительно, что зелье оказалось столь редким.

Убедившись, что Аксель обездвижен надежно, девушка стащила с себя куртку и, использовав ее на манер меха, набрала в нее воды. Тщательно и осторожно отмыв волосы Акселя от остатков наркотической слизи и смыв кровь с лица, она намочила остатками воды тряпку и приложила ее к шишке на макушке юноши, сетуя про себя, что могла бы и ударить аккуратнее – в том состоянии, в котором находился Аксель, ему бы хватило и легкого удара.

Сознание возвращалось к Акселю медленно. В первые минуты он вообще не понимал, кто он и где находится. Первое, что появилось – это довольно сильная головная боль, которая перетекала от правого глаза к левому, затем к затылку, в макушку и снова по кругу. Воспоминания о том, кто он есть, возвращались постепенно, и в конце концов, почему-то показалось, что он находится в знакомой повозке, на которой его везут в Пепелище. Лежать было жестко, в спину упирались камни, и только голове было относительно комфортно – за исключением вспышек боли. Аксель вспомнил, что в прошлый раз чувствовал себя совсем иначе. Через секунду он сообразил, что раз был прошлый раз, значит, сейчас о повозке речь не идет, да и лейтенанта Йелле он прикончил собственноручно. Проявились звуки – журчание воды совсем недалеко и чье-то дыхание рядом. С трудом приоткрыв глаза и пошевелившись, юноша понял, что он по-прежнему находится в пещере и к тому же связан. Приступ ужаса и разочарования был настолько силен, что Аксель застонал, не удержавшись.

– Где болит? – раздался над головой голос Кары. – Голова?

– И тебя поймали… – разочарованно констатировал Аксель. – Как это произошло?

– Никто нас не ловил. Ты что, все еще бредишь?

Аксель явно чего-то не понимал, и это ужасно нервировало.

– Почему тогда я связан?

– А, вот в чем дело, – облегченно выдохнула девушка. – Это я тебя связала. Ты не помнишь, что вытворял?

Аксель напрягся и наконец вспомнил последние минуты перед тем, как потерял сознание. Не потребовалось даже спрашивать, что с ним произошло – сам сообразил.

– Ты извини, но этих тварей я побросала в реку, – подтвердила воровка его предположения. – Я помню, что ты собирался их есть, и, может быть, они действительно съедобны… Но вдруг у них и мясо ядовитое? Скорее всего, конечно, только слизь на щупальцах, но проверять не хотелось бы. Не в нашем положении, да?

Аксель согласился. Тем более, что голода он уже не чувствовал – организм ли привык к отсутствию пищи, или причиной тому было не до конца прекратившееся действие наркотика, но в теле ощущалась удивительная легкость.

– Меня можно уже развязать, – намекнул юноша. – Купаться я больше не хочу. То есть хотелось бы, конечно, но в горячей воде. И вообще, лучше в орочью баню.

Кара поспешно принялась распутывать узлы, а Аксель в это время размышлял вслух:

– Не знаю, сколько мы уже под землей, но, кажется, очень долго. Наверное, четвертый день пошел, правильно? Пускай, в первый день мы шли совсем медленно, вряд ли прошли больше трех километров. Но потом двигались быстрее. На стоянки, даже ночные, останавливались ненадолго, пещера эта направления не меняла. Если я ничего не путаю, мы, должно быть, сейчас глубоко в горах. Знаешь, мне кажется, если есть у этого подземелья выход, то он не в Пенгверне. Ты не помнишь, что там, на севере, за горами?

– Нашел, что спросить, – возмутилась Кара. – Я, в отличие от некоторых, в гимназии не обучалась и географию мне не преподавали. Вроде бы нет ничего на севере. Лес растет на много декад пути, гномы оттуда древесину берут, но немного, потому что доставлять дорого. Вроде магистрат собирался выделить денег на постройку прохода на ту сторону, чтобы удешевить заготовку, даже железную дорогу под горой собирались построить. Денег на это выделили, только посчитали, во сколько обойдется постройка туннеля, да с воздуховодами, чтобы из того туннеля паровозный дым уходил, и решили, что дешевле будет лес у гоблинов с орками покупать. Да и выделенные деньги к тому времени куда-то подевались. Хорошо быть магистратским, ни одному вору в кошмаре не привидится столько украсть – смерть за такие деньги уж очень долгая будет, а им ничего. Исчезли три миллиона золотых, и никто не знает, куда.

Аксель действительно припомнил, что несколько лет назад газеты пестрели восторженными заголовками о грандиозности технического прогресса и торжестве человеческого гения. «Человек пронзает гору» – и еще что-то столь же пафосное. Со временем заголовки становились скромнее, статьи короче, пока не превратились в совсем лаконичную заметку с пояснениями: «Грандиозное начинание, потрясающее воображение – постройка железной дороги сквозь северный хребет – было отложено на неопределенное время, – писал журналист, – строители столкнулись с непредвиденными трудностями еще на стадии проектирования, и, дабы не вводить город в непосильные расходы, магистрат решил заморозить амбициозный проект. Представители администрации сообщили, что от его воплощения не отказались, но для того, чтобы всемерно оценить все риски и выгоды, потребуется еще некоторое время. Однако не будем заранее унывать, дорогие читатели. Может быть, уже наши дети будут путешествовать по железной дороге на запад, чтобы своими глазами увидеть нетронутую природу западных лесов». С последним журналист явно переборщил – не так уж трудно было при желании эту природу лицезреть и без железной дороги. На противоположный от Пенгверна склон выходили несколько гномьих пещер, и Аксель даже помнил рассказы отца, который в молодости, еще до знакомства с матушкой, путешествовал туда по каким-то инженерным делам. Тем более что еще дальше на западе эти леса заканчивались болотами, в которых жили гоблины, а еще дальше был океан, на берегу которого стояли несколько городов, в которых жили преимущественно гоблины, но хватало и других разумных, и откуда некоторые пенгвернские купцы, из самых отчаянных, правда, возили тамошние товары, обходя западный кряж гораздо южнее, морем. Большая часть этих товаров оседала в орочьих степях, но некоторые доходили и до Пенгверна.