И последнее условие. Новичок, даже и с Кавказа, вряд ли сразу возьмется за «мокрое» дело. И хотя среди приезжих с южных гор в сибирскую непривычную для них холодрыгу вряд ли найдется фигурант, ни разу в прошлом не имевший конфликтов с законной властью, выбирать нужно из тех, кому в наше время несложно «сменить масть», как выражаются уголовники. Здесь годятся статьи Уголовного кодекса, касающиеся рэкета, разбоя, бандитизма, похищения заложников. А все эти криминальные явления имеют самое непосредственное отношение как раз к жителям тех мест, которые расположены либо в районах боевых действий, либо вблизи мест проведения затянувшейся контртеррористической операции.

Если вдуматься, исходных не так уж и мало. И, обсудив ситуацию таким образом, оперативники перешли к результатам обследования контингента «Хилтона».

Сперва выделили тех, которые прибыли в Белоярск после возвращения Минаева из Москвы. Среди них отметили чеченцев, ингушей и дагестанцев. Таковых осталось пятеро. Спустившись к администраторше, которая, по известному старому блатному выражению, «давила косяка» на вежливого, умеющего быть приятным собеседником, Ветрова и называла его уже по имени — Борей, Ветров попросил ее пригласить к себе для уточнения некоторых паспортных данных пятерых, отмеченных в списке. Она же, зная, что сотрудники милиции из Москвы прибыли сюда не с девочками прохлаждаться и проститутки у них разве что исключительно в маскировочных целях, охотно пошла им навстречу. Она бы вообще-то и дальше бы пошла, если бы Боречка не стал возражать. Но он пока только приглядывался к наивным стараниям сорокалетней, весьма представительной дамы, хотя и не исключал, нет, совсем даже не исключал… Приедались уже шлюхи с их непременными презервативами. Чистого жанра хотелось, как выражался порой более подкованный в литературном отношении Колька Кравец. А приближавшаяся к роковой черте своей зрелости Анастасия Никоновна явно уж ни в каких искусственных способах самозащиты не нуждалась. И это было ее несомненным достоинством в глазах Бори Ветрова, большого любителя крупных форм и незатухающих страстей неутоленных провинциальных дам.

Короче, оказалось достаточно одного обещающего взгляда капитана, чтобы важная административная работница немедленно развила кипучую деятельность.

Время было вечернее, дежурство у Анастасии, судя по обстановке в ее администраторском кабинетике, не перевалило еще и за половину. А кипящий электрочайник и какие-то кульки на столе в углу, вместе с глухо урчащим холодильником, указывали на то, что питаться эта женщина предпочитала не в буфете, а здесь. И скорее всего — чем-нибудь домашним. При мыслях об этом у давно привыкшего к столовкам и забегаловкам Бориса сладко заныло в желудке. И это обстоятельство не прошло мимо пристального внимания легко и непринужденно двигающейся в довольно тесном пространстве администраторши.

— Может быть, потом?… — начала она, но закончить не успела, поскольку ее вопрос перебил стук в дверь и вопрос, заданный гортанным голосом:

— Суда можна?

— Заходите, — строго ответил за Анастасию Ветров, а ее одарил ну прямо-таки пламенным взглядом, исполненным полнейшей признательности. — Позже, да?

Она едва не вспыхнула. Даже отвернулась, чтобы укрыть свою радостную растерянность.

— Садитесь, — сказала не поворачиваясь.

— Давайте, это чистая формальность, — подтвердил Ветров и протянул руку. — У вас паспорт с собой? Будьте любезны.

— А что — паспорт? — насторожился горбоносый и скуластый постоялец «Хилтона». — Зачэм? — Но в карман, однако, полез.

— Сверяем некоторые данные, — сухо ответил Ветров. — Давайте, не тяните, тут вашего брата вон сколько! Если мы с каждым будем долгие разговоры разговаривать, что же получится?

Паспорт был еще советского образца, в красной обложке с гербом СССР. Раскрыл. Бецоев Султан Абдурахманович, место рождения — Агачаул Махачкалинского района Дагестанской АССР. Тридцать лет от роду. Полистал дальше — невоеннообязанный. Почему?

Спросил у Бецоева.

— А-а! — Тот сморщился, показывая, что говорить ему очень неприятно. — Молодой был, ашибка дэлал! Турма сидел.

— Статья какая?

— А-а! Сто шестьдесят пэрвая…

— Часть? — строго спросил Ветров, чувствуя исподволь, что с кандидатом для разработки, кажется, повезло с ходу: разбой!

— Втарая… — неохотно ответил Бецоев.

— Сколько впаяли?

— Тры… Ныдавно освободили.

— Так, с тобой все понятно, — протянул Ветров. — Паспорт я пока оставлю у себя, а ты — свободен. Будешь нужен, приглашу.

— Слушай, началнык! — возмутился Бецоев. — Ты что дэлаешь?! Куда я бэз докумэнта? Меня каждый мэнт за жопа брать будэт!

— А ты скажи, что паспорт твой в гостинице, пусть ко мне обращается. Капитан Ветров, запомнил? Ну иди. Скажи, чтоб зашел следующий…

Что-то яростно и огорченно бубня себе под нос на родном языке, Бецоев неохотно удалился. Его место занял новый жилец. Но в отличие от высокого и молодого Бецоева был это пожилой и полный человек с большой лысиной, блестящей от пота, хотя здесь было совсем не жарко. Этот — не подходил. Проглядев его паспорт исключительно для порядка и задав лишь один вопрос: цель приезда, Ветров отпустил его. Цель самая обычная: сопровождал вагон апельсинов. Не кавказских, нет, а из Турции. Которые продаются с наклеенными на них бумажками, утверждающими, будто сии фрукты произрастают в далеком Марокко.

Остальные трое тоже не подошли, но по совершенно иным параметрам. Один прилетел вместе с супругой и детьми, значит, рисковать не станет. Другой оказался инвалидом, хотя подходил и ростом, и возрастом, и происхождением — чеченец из Урус-Мартана. Но — передвигался с палочкой. Ветров полюбопытствовал по поводу инвалидности. Имелась справка: парень служил в милиции, был ранен при задержании боевиков, долго лечился, теперь вынужден заниматься коммерцией. Этот просто не подходил, даже из чисто этических соображений. Наконец третий, явившийся в «нужных» дутике и шапочке, не подходил ростом — маленький и плюгавый какой-то.

Отпустив последнего, Ветров вернулся к паспорту Бецоева. Надо будет обсудить этот вариант с Колькой. Заметил красноречивый взгляд хозяйки кабинетика — чего-то явно ждала. И очень возбуждена дамочка. А что, может, вот прямо тут и немедленно? Как это? Мы хотим сегодня, мы хотим сейчас? В антисанитарных условиях? Так ведь Кольки нет, он на выезде, можно и в номер подняться… Но объясняться почему-то вдруг пропала охота.

Ни слова не говоря, капитан сунул паспорт в карман пиджака, сам пиджак скинул на спинку стула, поднялся, решительным жестом повернул ключ в замке и, сделав один только шаг, уперся грудью в высокий бюст в буквальном смысле затрепетавшей от неожиданности женщины. Она даже испуганным движением вскинула, как бы защищаясь, свои белые руки. Но так же отрешенно уронила их на его плечи, и он вздрогнул от весьма ощутимых уколов ее ногтей. И когда тяжкий вздох родился где-то в глубине ее груди, одновременно с ним с опаской ухнул и узкий диванчик, принимая на себя весьма значительный вес.