Уже собираясь к себе, Вольский спохватился:

— Василий Васильевич, как же так, злодейку мы оставили без наказания.

Розанов похлопал его по руке:

— А вы, Коля, не переживайте. Я сообщил куда надо. Там — разберутся. Хотя, конечно, вопрос, переживёт ли она муки совести из-за отравленной крысы. Видно же, что у ней сердечная мышца и без того издёрганная. Может и лопнуть. Ах-ах, жалость-то какая.

* * *

В спутанности мыслей Вольский постучался в дверь собственной комнатки. Усмехнувшись нелепости ситуации, меньшевик сам себе сказал «Entrez», вошёл и сел на койку. Перевёл дух. Глаза бесцельно обшаривали знакомую тесноту пространства.

Распахивал бегемотий зев чемодан, являя как приманку позабытый заместительный билет. Тумбочка увенчивалась блюдечком с остатками пряника-поэзы стихотворца Чьичерина. А под блюдцем, точно козырёк картуза, конверт!

Выпутав взгляд из гипнотического многоколесья штампов, меньшевик вспорол конвертное ребро ножиком для бумаг. Обнажившийся уголок явил слова, выведенные не захромавшим с гимназических лет почерком: «Милый Коля!»

Вольский вынул сложенный листок…