Закончив с фрониалами, колдун по винтовой каменной лестнице поднялся в средние этажи башни, где располагались его личные апартаменты. Здесь, в своей спальне, он, не раздеваясь, сел на кровать и перевел дух.

Наконец-то он дома!

Неужели завершились эти самые жуткие, самые хлопотные в его жизни десять недель?! Неужели та цель, к которой он стремился долгие годы, — их количество намного превышало самый фантастический, доступный человеческому разуму срок, — осуществилась! Теперь можно отдышаться, осмыслить сделанное. Победа досталась на удивление легко, он бы никогда не поверил, что марш по Рувенде окажется легкой прогулкой. Волшебник еще раз перебрал в памяти события последних двух с лишним месяцев. Смерть старого короля, коронация Волтрика, усиленная подготовка, сам поход, штурм Цитадели — и Рувенда у его ног. Да-да, у его ног! Что бы ни болтали льстивые языки насчет великого полководца Волтрика, это была его, Орогастуса, победа. Правда, захват Гиблых Топей — это только первый шаг, начало осуществления его великого предназначения. И этот шаг сделан! Причем в полном соответствии с его тщательно разработанным планом. Только две вещи не укладывались в ясную и стройную схему: ранение Волтрика и бегство принцесс. Что поделать — всего не предусмотришь! И, если здоровье короля резко пошло на поправку — он постоянно, во время возвращения в Лаборнок, держал связь с Голосами, — то неудача с поимкой принцесс могла привести к самым непредсказуемым последствиям. С этим нельзя было медлить — прочь слабость, желание поспать, поесть! Теперь каждая минута дорога. Чем дольше длилась эпопея поисков злосчастных девиц, тем яснее становилось Орогастусу, что древнее предсказание, намекавшее на роковую роль, которую сыграет в судьбе династии королей из дома Лаборнока Черный Триллиум, чьим воплощением служили эти три — будь они неладны! — сестры, имело под собой почву. Слишком везло этим принцессам, слишком могучие силы оказались вовлеченными в их спасение, чтобы продолжать обманывать себя неясностью старинной записи о гибели и возрождении лаборнокской династии. Его лично касалась та часть пророчества, которая относилась к падению королевского дома. Рухнуть он может только с ним — это ясно, и дальнейшее возрождение состоится уже без него.

Нет, с принцессами надо кончать как можно быстрее.

Он вернулся в гостиную, сбросил на пол плащ, задержался на мгновение, чтобы с помощью заклинания развести огонь в камине, где уже были приготовлены дрова, потом снова прошел в спальню. Скинул дорожный костюм, облачился в черное, с вышитыми серебряной нитью узорами, одеяние, надел краги из раскрашенной серебристой краской кожи. Мелькнула, мысль — к чему такая спешка; может, стоит принять ванну? Но он тут же отбросил ее. Протер влажной губкой грязные щеки и лоб, обратившись к духам Тьмы, попросил у них милости, извинился за такую скорую подготовку… Потом накинул на свою одежду, напоминавшую монашескую рясу с капюшоном, сплетенную тончайшей серебряной проволоки сеть — она была настолько холодна, что, прикоснувшись к ней открытыми участками кожи, Орогастус вздрогнул. По телу пробежал озноб, и, может, поэтому он забыл произнести сопутствующие подобному случаю молитвы. Завершил наряд странного вида шлем, на котором то и дело вспыхивали огоньки. Эти блуждающие по угольно-черной поверхности металла звездочки производили удивительное, завораживающее действие на окружающих. Орогастус надевал этот шлем во время самых торжественных церемоний.

Волшебник взглянул на ритуальные сандалии, потом махнул рукой и прямо в дорожных сапогах, надвинув на лицо полумаску-забрало, направился по туннелю в глубь горы, в Пещеру Черного Льда.

Здесь было очень холодно — дыхание паром отделялось от губ. Такие же тусклые лампы, что и у входа в башню, освещали проход… Орогастус шагал и взывал к духам Тьмы о помощи. Только бы ледяное зеркало ответило ему, откликнулось на его просьбу. Уж кто-кто, а он хорошо знал, как капризны бывают магические предметы, принадлежавшие Исчезнувшим. Даже при соблюдении ритуала, при мощном и вдохновенном призыве они вполне могли отказаться отвечать на вопросы. Только не сегодня! Пожалуйста, не сегодня!.. У него осталось так мало сил. Он ослаб, замерз, он голоден… Его не хватит на вторую попытку!

Орогастус приблизился к массивной заиндевевшей двери, собрался с духом и произнес первое заклинание. Следом послышались слова молитвы, обращенной к духам Тьмы, потом к Исчезнувшим, чей покой он собирался потревожить. Пусть Темные силы смирят их, заставят открыть тайну. Наконец он распахнул дверь.

В Пещере Черного Льда все было по-прежнему. В точно таком же виде он нашел ее, когда прибыл в Лаборнок с принцем Волтриком и первый раз ступил под эти мрачные каменные своды (значительно позже он распорядился возвести на поверхности скалы башню и оградить это удивительное чудо). Обширная пещера была вырублена в граните, испещрённом прожилками кварца. На стенах тут и там тускло отсвечивали наплывы черного льда. Пол покрывали плиты, напоминающие застывшую воду, — скорее всего, это был какой-то неизвестный вид обсидиана; из того же самого материала были изготовлены двери, прикрывавшие входы в боковые клети. Именно там Орогастус обнаружил удивительные творения Исчезнувших. Эта находка перевернула всю его жизнь, вознесла к вершинам искусства магии, первые уроки которого он получил у волшебника Бондануса. С той поры, как Орогастус ступил под своды этой пещеры и начался его взлет, он совершенно овладел душой и помыслами наследника лаборнокского престола принца Волтрика.

К сожалению, только малая часть дверей, снабженных колдовскими запорами, поддалась ему — многие камеры надежно хранили свои секреты.

Орогастус вышел на середину пещеры, поднял руки и громко провозгласил:

— О, духи Тьмы! Опять я обращаюсь к вам с мольбой. Доверьте мне тайны настоящего и грядущего и не причините мне вреда!

Он шагнул к каменной двери, с трудом открыл ее и вошел в помещение, где хранилось волшебное зеркало. Тесная клетушка, вырубленная в толще скалы, имела всего несколько шагов в длину, но куда больше в ширину. Противоположная входу стена была неровна, покрыта каменными наплывами, занавешена густым слоем инея. Дрожа от холода и нетерпения, — Орогастус знал: если зеркало откажется говорить, заставить его невозможно, и все предприятие, скорее всего, будет обречено на провал, — волшебник сделал шаг вперед и, вновь вздев руки в серебристых крагах к смутно угадываемому потолку, воскликнул:

— О могучее зеркало, рожденное чудесным льдом! Всевидящее Око Исчезнувших! Пробудись и ответь!

Он замер…

Сначала сероватая, свободная от инея поверхность стены в центре, отражавшая его фигуру, оставалась неподвижной. Орогастус терпеливо вглядывался в отражение человека в серебристо-черном одеянии, шлеме, по которому сполохами пробегали мерцающие жемчужно-палевые огоньки; верхняя часть лица была прикрыта черной полумаской, и в прорезях возбужденно поблескивали глаза.

Наступил решающий миг.

Если он выговорил что-то не так, если само зеркало не пожелает отвечать, обращаться к нему в ближайшие два дня бесполезно. Мысленно Орогастус вновь воззвал к духам Тьмы, потом, собравшись с силами, равнодушно сказал: