Пробуждение оказалось настолько невыносимым, насколько это вообще возможно. Помимо прочего, священник-следователь не помнил ничего из произошедшего накануне. Последнее воспоминание относилось к бару, где он сидел, не выпив и рюмки, медитируя на стакан «Гранд Паладоса». Что было после, как он оказался там, где оказался, где он и куда летит, рыжий следователь сказать не смог бы при всем желании.

Видимо, он с кем-то пил и уговорил этого кого-то взять их с собой на корабль. Их! Внутри радостно защемило. Конечно же, их. Их двое, значит, где-то рядом спут. Сейчас он подойдет и все объяснит.

Исаак повернулся. От каждого движения хотелось мучительно стонать, но он постарался сдержаться, отчего потенциальные стоны превратились в жалобное кряхтение.

— Проснулся наконец, — подал голос спут, сидящий почему-то на пилотском кресле.

Следователь понял, что на слова нет сил, и кивнул. В голове что-то сместилось, перевернулось, в горле дернулся комок, и Исаак все же застонал.

— Пить надо меньше, — проворчал синекожий.

— Антрацит, — простонал рыжий с мольбой. — Говори тише, не будь садистом. И принеси чего-нибудь жидкого… и по возможности холодного.

Антрацит смерил приятеля скептическим взглядом, со вздохом встал с кресла и удалился, бурча под нос о вреде пьянства. Исаак медленно повернулся в другую сторону, вздрогнул. Похмелье как рукой сняло. На соседнем кресле сидел ярко, безвкусно одетый человек. К креслу его пристегивал ремень безопасности. Руки и ноги были туго замотаны обрывком провода. Изо рта торчал импровизированный кляп. Мужчина таращил на него красные похмельные глаза, и ничего кроме злости в этих глазах не было.

Направление агрессии угадывалось безо всяких разночтений. И мужчину Исаак узнал. Имени, правда, не помнил, но помнил, что этот петух был космическим пиратом.

— Пей.

От резкого оклика священник вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял Антрацит со стаканом чего-то золотисто-прозрачного. Спут был молчалив и не вдавался ни в какие подробности касательно содержимого стакана или происшествий вчерашнего вечера. Даже за жизнь не трепался. Исаак понял, что близок к помешательству. Что-то во всем происходящем было настолько неестественное, что захотелось поскорее проснуться.

Он попытался сосредоточиться, заставить дурной сон оборваться, но усилия возымели совсем иной эффект. К мистеру Брауну вернулась память. Это случилось вдруг, без высокохудожественных сентенций. Просто по голове словно двинули мешком с мукой, отчего в черепе загудело, перед глазами все поплыло, а от осознания того, что было и есть, стало жутко, равно как и от понимания возможного будущего.

— Опарт… — прошептал Исаак невпопад.

Связанный пират зло замычал. Священник вздрогнул. В голове, словно в калейдоскопе, замелькали осколки вчерашнего вечера. Постепенно образы, сцены и детали сложились в единую мозаику.

Протянутый спутом стакан Исаак опорожнил в три жадных глотка, но легче не стало. Исаак снова скосил взгляд на пирата, тот смотрел с еще большей ненавистью. Похмелье у Опарта тоже было не из легких, а смотреть, как кто-то пьет, когда у тебя сушняк и кляп во рту, занятие весьма раздражительное, наталкивающее на мысли об убийстве ближнего своего.

Господи, да этот разъяренный пират его пришибет! Хотя нет, не пришибет. Он пока связан и беспомощен. Вот если развязать, тогда да. А зачем его развязывать? А что с ним делать? Мысли прыгали в голове, как обезумевшие белки, бегущие из горящего леса. Боже, чем он думал?

Мысль напроситься в путешествие или в команду к пиратам была неплоха. Первые полбутылки служили вполне оправданным шагом для того, чтобы завести беседу. Но зачем он выпил все остальное? И от какого нечистого пришла идея украсть пиратский корабль, да еще и пирата с собой прихватить?

— Антрацит, — промямлил Исаак. — Почему ты меня не остановил?

Спут передернул плечами, он все больше и больше перенимал человеческие привычки.

— А это было возможно? Ты действовал решительно, говорил убедительно. Потом я был уверен, что мы идем смотреть корабль. Кто же знал, что ты его бутылкой приложишь. Причем быстро так: раз — и все.

Священник остервенело запустил пятерню в рыжую растрепанную шевелюру.

— Так… — пробормотал он.

Пальцы яростно ворошили волосы, словно пытаясь раскопать в них умную мысль, но умных мыслей там почему-то не было.

— Та-а-ак, — протянул следователь.

Антрацит молча стоял рядом, не рискуя нарушить работу мысли.

— Та-а-ак, — в третий раз промычал Исаак. — Значит, мы можем вернуть корабль и извиниться. Идея?

Он с надеждой поглядел на синекожего, но тот лишь головой покачал.

— Если это и идея, то плохая. Наше «попросить прощения» никому не нужно. Посмотри на него. Как представитель другой расы я не очень хорошо разбираюсь в человеческой мимике, но мне кажется — он не простит.

Он убьет, пронеслось ниже лохматящей волосы пятерни. Причем убивать будет долго и со смаком. Он не то что не простит, он… Глаза пирата полыхнули такой яростью, что Исаак поспешил отвернуться.

— А почему у него во рту тряпка? — спросил у Спута, только чтобы что-то спросить.

— Он проснулся раньше тебя, — охотно объяснил Антрацит. — Проснулся и начал громко и грязно ругаться. А уж сколько пыток обещал тебе и мне за компанию. В общем, я посчитал уместным заткнуть его, чтобы не фонтанировал.

— А ноги?

— Что ноги? — вопросом ответил синекожий.

— Ноги зачем ему связал?

— Ты связывал, — снова пожал плечами Спут. — Откуда мне знать зачем?

Исаак снова схватился за голову, понимая, что в памяти возникает новый эпизод вчерашнего вечера. Кровь прилила к голове, зашумела в ушах. Ему стало жарко. Возвращать корабль было невозможно. Лететь со связанным пиратом на борту пиратского корабля… Попадешь к пиратам, убьют. Попадешь не к пиратам, скорее всего тоже убьют, хотя могут посадить до конца жизни.

— Ну, по крайней мере, — попытался найти хоть что-то положительное в сложившейся ситуации Исаак, — мы улетели с Паладоса, и нас больше не тронут паладонийские власти.

— Ага, — кивнул спут. — Только они нас теперь и не тронут. Зато тронут другие. Куда летим?

— На планету с хорошим информаторием. Будем изучать карты и искать нужную планету. И надеяться, что нас никто не тронет. А когда долетим, отпустим этого, — он кивнул на Опарта. — Или нет, сперва уйдем, а потом пришлем кого-нибудь, чтоб его развязали. Хорошая мысль.

— Неплохая, — меланхолично кивнул спут. — Только за нами уже прилетели, сейчас начнут трогать.

— Кто? — Исаак напрягся.

Антрацит кивнул на экран локатора. К ним на большой скорости приближались десятка три точек. Каждая из точек на экране была, судя по размерам, кораблем не меньше того, что они присвоили накануне. Выступать одному против целого флота с командой из человека, не умеющего управлять кораблем никак, спута, умеющего это делать плохо в теории, и связанного пленника, неизвестно что умеющего? Шансов на победу никаких.