НИИ ВВС Красной Армии, авиационные заводы № 22 и 24, ЦАГИ, ЦИАМ, Военно-воздушную академию н Военную академию им. М.В. Фрунзе. Свои впечатления о советских ВВС он докладывал лично президенту США Ф. Рузвельту513.

Другим важным направлением развития военных связей СССР н США в межвоенный период стали контакты между авиаторами двух стран.

Так, ещё в 1926 г. в СССР с целью совершения показательных парашютных прыжков, по приглашению советской стороны, приезжал американский инструктор Дэвис Форд. Командование ВВС РККА, которому почти 20 лет (до 30.12.1937 г.) подчинялась морская авиация, выделило для его обеспечения самолёт «Фоккер». Д. Форд выполнил более 100 прыжков с парашютами иностранного производства. В итоге советские лётчики отдали предпочтение американскому парашюту фирмы «Ирвинг». А в 1927 г. с США был заключён договор на поставку в СССР нескольких сотен таких парашютов (по 600 долларов за штуку). Уже с 1931 г. парашюты стали повсеместно применяться в советской военной авиации для обеспечения безопасности лётного состава514.

В свою очередь, в 1929 г. в США командировался для изучения парашютного дела и знакомства с организацией спасательной службы в авиации бывший военно-воздушный атташе при торгпредстве СССР во Франции, лётчик УВВС РККА Л.Г. Минов. Работать ему довелось на заводе компании «Ирвинг эйр Шют» в Буффало. Вникая в производство, технологию изготовления и эксплуатацию парашютов, он решил освоить и прыжки. Свой первый прыжок с парашютом Леонид Григорьевич совершил 13 июля того же года, а 14 июля — второй. Третий прыжок он уже выполнил на Калифорнийских соревнованиях парашютистов под Лос-Анджелесом, где сразу занял 3-е место, приземлившись всего в 35 м от центра зачётного круга. Советскому лётчику помог точный расчёт — в отличие от других спортсменов, раскрывавших парашюты сразу же после отделения от самолёта, что позволяло ветру раскидывать их по лётному полю, Л.Г. Минов выполнил затяжной прыжок. Он покинул машину на высоте 420 м и несколько секунд падал, не раскрывая купола, и только в 200 м от земли дёрнул вытяжное кольцо. В тот же день в американских вечерних газетах появился портрет улыбающегося «красного» парашютиста» завоевавшего приз на состязаниях и диплом парашютиста515.

Со стороны американцев, например, в 1935 г. были интересные, предложения об обмене военными лётчиками-стажёрами. В частности, советских пилотов планировалось направить на учёбу, в США в школу высшего военного пилотажа в Келли-Фильд (Camtj Антонио, штат Техас). Но это мероприятие осталось нереализованным516.

Тем не менее в январе 1937 г. из поездки в Америку вернулась группа представителей ВВС во главе с командиром 81-й штурмовой авиационной бригады Киевского военного округа комбригом А.М. Бахрушиным517. Она включала полковника Андрияшенко и старшего лейтенанта Супруна. В США они смогли ознакомиться с частями бомбардировочной, штурмовой и истребительной авиации, а также лётно-тактической школой и школами высшего пилотажа и первоначального лётного обучения.

В итоговом донесении о ходе данного визита наркому обороны С ССР маршалу К.Е. Ворошилову военный атташе в Вашингтоне военинженер 1-го ранга В.М. Бегунов писал следующее: «В Армии (США. — Авт.) имеется огромное количество офицеров, которые относятся с большим вниманием и интересом к РККА и Советскому Союзу в целом. Исходя из этого, считаю вполне возможным поставить вопрос на Ваше усмотрение о периодической посылке небольших военных групп, хотя бы в полгода один раз с целью ознакомления с Армией США. В крайнем случае это мероприятие можно было бы проводить на основе взаимности, если практика проведения этого вопроса здесь подскажет необходимость такого шага. Одновременно с этим посылаемые командиры имеют возможность осмотреть в США ряд индивидуальных объектов, относящихся к их специальностям. Первый опыт группы комбрига Бахрушина показал, что можно всесторонне ознакомиться по специальностям.

С другой стороны, присылка (так в тексте. — Авт.) таких небольших военных групп (3-4 командира) вызовет здесь некоторое движение и может рассматриваться как знак проявления дружеских отношений с нашей стороны в Армии США.

Поднимаемый мною вопрос считаю весьма важным, который имеет большое принципиальное значение и может дать весьма благоприятные результаты в нашей работе. Жду Ваших решений»518.

Но дождаться указаний из Кремля ни В.М. Бегунову, ни А.М. Бахрушину, вскоре принявшему под своё командование ВВС Киевского военного округа, как и многим другим, не довелось. Всего через восемь месяцев после командировки за океан последнего расстреляли, а первому «повезло» чуть больше — он смог прожить до своей казни ещё два года.

Ввиду того, что в 1930-е гг. советско-американские межгосударственные отношения не носили системного характера, постепенно сошли на нет и военные контакты между представителями двух стран.

Глава VII

КАКОЙ ФЛОТ НУЖЕН ВОЖДЮ?

Но вернёмся к рассказу о путях и методах решения внутренних проблем в советском военном кораблестроении в межвоенный период.

Разногласия между высшими армейскими руководителями и военными моряками вновь обострились, как уже упоминалось выше, в 1928 г. при разработке РВС СССР и штабом РККА кораблестроительной программы в рамках первого пятилетнего плана строительства Красной Армии. По сравнению с дискуссией 1924—1926 гг. военные моряки заметно сплотились и совместно боролись за свои идеи.

На заседании РВС СССР 8 мая 1928 г. их позицию, в частности, активно отстаивал начальник Учебно-строевого управление УВМС РККА, начальник кафедры ВМА М.А. Петров. Михаил Александрович прямо заявил, что вопрос о флоте действительно тянется давно: «Но не пять лет, как отметил М. Тухачевский, а уже на протяжении ста лет. Флот несколько раз почти замирал, но каждый раз, по мере того как шло развитие экономики, он опять вставал. По “щучьему веленью” он был воссоздан в 1834 году, а потом вновь замер. Перед русско-японской войной были осуществлены весьма крупные судостроительные программы. После короткого периода замирания перед мировой войной русская судостроительная программа получила вновь большой масштаб и известную устойчивость.

Я это докладываю не для того, чтобы отсюда взять размах наших конкретных программ. Я докладываю лишь о тех громад) пых возможностях, которые в России были, которые объективно остались и теперь, при Советском Союзе.

Мы будем иметь возможность создать флот, и это непременно будет, потому что мы создаём мощную технику и стремимся к экономическому развитию страны, которое потребует выхода на пути мировой торговли и т.д. Поэтому разрешите не так безнадёжно смотреть на перспективы будущего нашего флота...

Главный театр — это сухопутный, второстепенный — морской, и расхождений в этом вопросе нет. Но есть расхождения в оценке той угрозы, которая возможна со стороны моря, в оценке роли и значения Флота в общей конъюнктуре войны...

Михаил Николаевич (М.Н. Тухачевский. — Авт.) рассматривает море