— Это серьезное признание, — сказал он. — Ты в этом уверена?

— Совершенно уверена, — почти прошептала она.

Трейс не знал, что ему сказать. Он неуклюже поцеловал ее в лоб и, пробормотав что-то про чай, поспешил уйти.

Что он мог ответить ей? Что любит ее? Он не знал, так ли это. Он знал, что хочет ее. Хочет так, что готов рисковать ради нее своей жизнью, но он не был уверен, что это и есть любовь.

Трейс слишком часто слышал это слово. Оно встречалось в романах, упоминалось в разговорах; но сам он никогда не пользовался им и бежал от него, как от чумы.

Пока Трейс занимался чаем, Бетани забылась тяжелым сном. Он решил не будить ее, рассудив, что отдых ей не менее необходим, чем чай. Утром он сможет дать ей двойную порцию.

Трейсу тоже следовало поспать, но ему не давали покоя слова, сказанные Бетани. Зачем она это сделала? Ведь им было так хорошо. Теперь же все осложнилось. Если он тоже сделает ей признание, то тем самым отрежет себе все пути к отступлению.

Трейсу оставалось только надеяться, что утром Бетани ни о чем не будет помнить.

Наконец наступило утро, когда Бетани поняла, что не умрет. Мышцы больше не болели, и к горлу не подкатывала тошнота. Она с наслаждением потянулась всем телом. Ей не было знакомо это снадобье с отвратительным запахом, которым отпаивал ее Трейс, но оно помогло.

— Думаю, я должна поблагодарить тебя, — сказала она, как только он подошел к ней. — Ты спас мне жизнь.

— Это мой долг, мисс, — торжественно объявил он. Бетани смущенно улыбнулась.

— Могу я попросить тебя об одолжении? — тихо произнесла она. Трейс вопросительно поднял брови. — Я хочу вымыться.

Трейс ожидал чего угодно, но только не этого.

— Ты сошла с ума? — вскричал он. — Хочешь снова корчиться от боли?

— Нет, конечно, нет, но я чувствую себя такой грязной…

— Я что-нибудь придумаю, — сказал он после некоторых колебаний. — Видимо, тебе это действительно нужно. — Она улыбнулась.

— Не думаю, что смогу прямо сейчас бежать с тобой наперегонки.

Трейс приподнял ее и усадил, прислонив спиной к скале.

— Слава Богу, ты выбрала довольно удачное место, чтобы заболеть, — сказал он. — Не представляю, что бы мы стали делать, случись это на горном перевале.

— Ты думаешь, я сделала это нарочно?

— Не сомневаюсь, — рассмеялся он. Затем его лицо снова стало серьезным. Он взял ее за руку и сказал: — Бетани, я бы не хотел, чтобы ты снова устраивала нам подобные испытания. Индейцы были перепуганы насмерть. Они думали, что ты умрешь.

— А ты не боялся, что я умру? — спросила она, не сводя с него глаз.

— Я знал, что ты не сдашься без боя. Для этого ты слишком упряма. — Трейс крепко сжал ее руку. — А теперь пора забыть об этой неприятности. Если ты не будешь повторять свои ошибки, я больше никогда о них не вспомню.

Бетани кивнула и благодарно посмотрела на Трейса. Тот встал и направился к индейцам-носильщикам. Глядя на его плавную, немного ленивую походку, Бетани не могла отделаться от ощущения, что забыла о чем-то очень важном. Решив не тратить времени на копание в собственной памяти, она занялась обдумыванием того, что ей предстояло сделать в Вилкапампе.

Трейс действительно придумал довольно оригинальный способ искупать Бетани. Он сделал ширму из одеяла, а индейцы нагрели воду и налили ее в три кружки: для лица, тела и ног. Конечно, это не могло сравниться с банями синьора Бертолли, но Бетани все же смогла привести себя в порядок.

Только через три дня они отправились дальше. Солдаты постоянно выражали недовольство, и Трейс даже пригрозил застрелить одного, когда тот потребовал оставить Бетани. Во время вынужденной остановки солдаты несколько раз пытались сами найти дорогу в город, но не смогли. Трейса это не удивляло: местные индейцы ходили под стенами города сотни лет и не догадывались об этом.

Наконец они добрались до каменных террас, и Бетани устало опустилась на землю, чтобы восстановить дыхание.

Один из солдат пристально посмотрел на нее.

— Если она выбилась из сил, — сказал он Трейсу по-испански, — то лучше оставить ее здесь.

— Я так не думаю, — очень спокойно произнес Трейс и подошел к солдату. Это был невысокий бородатый мужчина; одна сторона его лица была обезображена длинным, бледным шрамом. — Мы здесь только потому, что она этого захотела. Если она не сможет идти, значит, мы все будем ждать, когда у нее появятся силы.

— Но, сеньор, из-за нее мы потеряем время!

На этот раз Трейс говорил, не скрывая угрозы в голосе:

— Может быть, я объяснил недостаточно ясно? Это ты можешь не попасть в город. Она там будет в любом случае. Это понятно?

Солдат недовольно кивнул и быстрым шагом направился к своим приятелям.

Бетани слышала этот разговор и с беспокойством посмотрела на Трейса.

— Моя жизнь в опасности? — спросила она.

— Нет, пока я слежу за ними.

— Но ты один…

Слова Бетани вызвали у Трейса возмущение.

— Послушай, почему ты при любых неприятностях напоминаешь мне об этом? Как ты думаешь, почему я так взвинчен? Мне приходится спать урывками и все время быть настороже!

— Я только хотела сказать… — Трейс устало вздохнул:

— Я знаю, что ты хотела сказать. Прости меня. Я немного вспылил. — Он вытер пот со лба. — Готова идти дальше?

Развалины совершенно не изменились, они были такими же, какими их впервые увидел Горацио Брейсфилд. Те же каменные постройки, обвитые лианами, те же фонтаны. У Бетани подступил комок к горлу, когда она вспомнила, с каким восторгом отец осматривал все эти древние камни.

Вместе с Трейсом они подошли к храму, где хранилось золото, и приступили к поискам входа: стены храма снова были обвиты лианами. Вскоре Трейс раздвинул стебли, и они вошли в помещение с белыми стенами. Когда глаза привыкли к полумраку, Бетани ахнула: внутри было пусто.

— Трейс, я ничего не понимаю! Куда все могло деться? И когда? Ты прекрасно знаешь, сколько здесь всего оставалось после нашего ухода.

— Успокойся, принцесса, — улыбнулся он. — Не забывай, я на твоей стороне.

— Хорошо, хоть кто-то на моей стороне! — недовольно фыркнула она.

— Послушай, — попытался воззвать к ее здравому смыслу Трейс. — Я понимаю, ты расстроена из-за пропажи этих древностей. Но ты только посмотри, как переживают солдаты! Видишь того, со шрамом? Мне кажется, он сейчас заплачет.

Бетани улыбнулась:

— Правда. Думаю, на самом деле это не так важно. То есть Спенсер, конечно, расстроится, ведь он так рассчитывал на это золото. Но для археологического общества будет достаточно подробных описаний и фотографий. А это мы сможем представить.