— Вопрос не в том, почему здесь я, а в том, зачем ты собиралась нанять человека для убийства того, кто утонул полгода назад. Ведь ты хотела убить Чарлза Спенсера, так?

— Да, но я же тебе сказала, что я не собиралась его убивать. Том меня неправильно поняла. А почему Ник притворялся грабителем, если он никакой не грабитель?

— Он очень занят реформаторской деятельностью, а для этого приходится смешиваться с низшими классами. Когда Том увидела его впервые, он как раз вернулся домой после рейда в бордель и незаметно проскользнул в дом Уиллота, чтобы переодеться в вечернее платье. А теперь отвечай на мой вопрос.

— Ты ни о чем не спрашивал. — Плам остановилась и повернулась к Гарри. Лицо ее побледнело, темные глаза были полны ужаса. — О, Гарри, Чарлз вовсе не умер! Все это так ужасно… он сказал, что после той катастрофы долго пролежал без сознания, и все решили, что он мертв, а он не умер. Он вернулся, а я не хотела добавлять тебе забот, честное слово, не хотела. Теперь-то я понимаю, почему ты задавал мне все те вопросы, когда я еще считала тебя убийцей, и хотя все равно долго не смогу простить тебя за этот обман, чистая правда, что я никогда не сомневалась в том, что ты разберешься с Чарлзом, если я тебя попрошу. Только ты бы вызвал его на дуэль, а я этого никак не хотела! И не только потому, что ты мог бы пострадать. Просто это не помешало бы Чарлзу рассказать всем то, что он знает, а тогда мы бы все погибли.

Гарри, в самом деле думавший о дуэли, на минуту перестал представлять себе, как продырявливает пулей человека, так мучившего Плам.

— Не важно, как я намерен поступить, чтобы отомстить ему за твои страдания, я поклялся, что твой брак со Спенсером никак не сможет навредить нам…

— Да речь совсем не об этом! — взвыла Плам, повернулась и побежала к карете.

— Не об этом? — Гарри несколько секунд смотрел ей в спину, потом догнал, схватил за руку и повернул к себе. Газовый фонарь ярко осветил ее лицо. — Так за каким чертом ты хотела его убить? Он тебя еще как-нибудь оскорбил? Это тот самый человек, который подошел к тебе в парке? Тот, кому, по словам Хуана, ты влепила пощечину?

— Да, он подошел ко мне в парке, да, он меня оскорбил, но не так, как ты думаешь. Я… я не знаю, как рассказать… это… это очень сложно объяснить.

— Попытайся, — сказал Гарри и поправил очки, чтобы лучше видеть малейшее изменение ее лица.

И она объяснила. Во всех подробностях. Настолько подробно, что Гарри пару раз засомневался, сумеет ли он ее остановить, чтобы отвезти домой. Казалось, что, начав, Плам исполнилась решимости рассказать ему все, вплоть до придуманных ею сценариев, не просто пугающих своей изобретательностью, но еще и настолько чудовищно нелепых, что у Гарри возникло неприятное чувство — они могли бы привести к блистательному успеху. Сорок минут спустя он все же смог посадить жену в карету.

— Отвезите нас домой, Крауч.

— Да, милорд. Все закончилось хорошо?

— Да, — ответил Гарри, забираясь в карету вслед за женой. — Поблагодарите от моего имени Ника. И Ноубла. И вам большое спасибо за то, что присмотрели за моей женой.

— Это я с удовольствием, — усмехнулся пиратского вида дворецкий Ноубла. — В последнее время жизнь стала скучноватой — леди Уэссекс занята больными детьми, у них ветрянка.

Дорога домой показалась Гарри весьма короткой — все это время он обдумывал то, что услышал от Плам. То, что она оказалась автором скандально известной книги эротического содержания, его не удивило — она постоянно демонстрировала ему свои таланты в супружеских интимных упражнениях, да так убедительно, что он после каждой ночи чувствовал себя как выжатый лимон. Но то, что она решила, будто единственный способ скрыть от общества истинное лицо Вивьен ла Блу — это шантажировать бывшего любовника, повергло Гарри в некоторый шок. Его Плам, его нежная, любящая Плам, сделавшая его жизнь такой полной, заставившая его сердце петь, а тело напрягаться при одной только мысли о ней, — это та же самая Плам, которая хладнокровно планировала социальный крах другого мужчины, чтобы не испортить репутацию мужа.

Гарри думал, что невозможно любить Плам сильнее, чем он ее уже любил, но он ошибался. Теперь он любил ее в миллион раз сильнее, да будь благословенно ее мстительное сердечко.

Это вовсе не значило, что он пощадит ее уши и не устроит ей выговор за то, что она не делится с ним своими бедами. И все-таки Гарри не смог удержаться от поцелуя. Один-единственный разок до возвращения домой.

— Ты больше на меня не сердишься? — спросила Плам, когда он оторвался от ее губ. Она пахла одуряюще. Этот аромат проникал в кожу, пропитывал все тело и душу, заставлял Гарри пылать от желания. — Если бы сердился, ты бы меня так не целовал.

— Конечно, сержусь, моя чудесная, восхитительная, глупая жена. И буду сердиться еще очень долго. Тебе придется приложить все свои таланты, чтобы вернуть мне хорошее настроение, и, уверяю тебя, уговаривать меня придется долго.

— Правда? — спросила Плам, и в ее глазах заплясал лукавый огонек. Гарри отнес его на свой счет — он обожал, когда она начинала вести себя порочно. — Ну что ж, придется придумать что-нибудь новенькое, чтобы уговорить тебя.

— Ты справишься. — Он подался вперед и снова завладел ее губами. — Возможно, это тебя спасет.

— От чего спасет? — задыхаясь, спросила Плам. Ее глаза затуманились страстью и любовью.

— От моего возмездия, — выдохнул он и посадил жену на колени, чтобы поцеловать как следует.

День у достопочтенного Чарлза Спенсера не задался. Сначала пришло гадкое письмо из банка, сообщавшее, что кредит исчерпан и, к сожалению, банк больше не может предоставлять ему свои услуги. Следом явился семейный адвокат и сказал, что, согласно завещанию покойного отца, ежеквартальное содержание может выплачиваться Чарлзу только в том случае, если он живет за пределами Англии. Вернувшись в снятые им комнаты, Чарлз обнаружил кучу коробок от самых лучших модисток. Он ровным счетом не имел ничего против того, что жена накупила вещей, за которые он совершенно не собирался платить, однако банк вот-вот распространит новость о его финансовой несостоятельности, а это значит, что Чарлз не сможет посетить ни один магазин мужской одежды и обновить свой гардероб. Это просто несправедливо!

Да еще и Плам — из всех людей на свете! — кроткая тупая Плам позволяет себе игнорировать его требования. Ну, ничего, уж об этом он позаботится. У него есть план, как заставить ее повиноваться, а уж если по этому плану он намерен попользоваться не только деньгами ее мужа, но и ее телом, так она сама виновата. Слишком долго она жила без забот, пока он страдал в изгнании; теперь он за все отыграется.

Но сначала нужно попасть в ее дом, чтобы оставить там подтверждение решительных намерений. Чарлз стоял в небольшом садике и, сжав губы, соображал, как незаметно попасть внутрь. Чертово место неприступнее, чем бедра девственницы, но в конце концов он выбрал маленькое окошко и разбил его кирпичом.