— Сергей Львович, — протягивая руку, представился Берсеньев, окинул оценивающим взглядом девушку с ног до головы и выдал свою коронную улыбку, правда, с намеком на большую печаль, соответствующую случаю. Девушка аккуратно пожала его руку, Берсеньев задержал ее ладонь в своей, а потом поцеловал. Щеки девушки заалели, то ли к поцелуям она была не приучена, то ли Берсеньев успел произвести впечатление.

— Проходите, пожалуйста, — несколько суетливо предложила она, даже не посмотрев в мою сторону.

— Это Юля, — кивнул на меня Берсеньев. — Она работала у отца Насти несколько лет и хорошо ее знала.

— Даша, — ответила девушка, но взгляд ее тут же метнулся от меня к Берсеньеву. Он помог мне снять пальто, определил его на плечики, не спеша снял куртку. Девушка тут же подхватила ее и повесила в шкаф сама. Достала тапочки и терпеливо ждала, когда мы переобуемся.

Вслед за хозяйкой мы прошли в просторную комнату. Квартира обставлена небогато, но со вкусом. Берсеньев занял кресло напротив окна, я села рядом с хозяйкой на диван, застеленный пушистым пледом.

— Простите за беспокойство, — начал Берсеньев. — Но… несколько часов назад мы узнали о трагедии… У Насти нет родственников, за исключением мужа, и мы подумали… кто-то должен заняться похоронами… возможно, нужна наша помощь. Мы были у господина Малахова, но он сейчас в таком состоянии… вот и решили поговорить с вами. Вы ведь близкая подруга Насти?

— Да. Дружили со школы… Значит, вы были у него? — Девушка покачала головой, точно сомневаясь в разумности подобного поступка. — И как чувствует себя Станислав Игоревич?

— Совершенно подавлен, — с печалью сообщил Берсеньев. — Боюсь, он неспособен заниматься делами. Но ведь кто-то должен…

— Даже если он сейчас бьется головой о стену, мне его совсем не жаль, — запальчиво заговорила Даша. — Так ему и надо. Вы знаете, что он вчера избил Настю?

Физиономия Берсеньева вытянулась, как будто поверить в подобное он просто не в состоянии и счел бы слова Дарьи шуткой, если бы не был уверен, что девушка вроде нее, разумная и воспитанная, неспособна так шутить. Приходилось признать, актером Берсеньев был прекрасным.

— Да-да, — продолжила девушка. — Если бы не эта ссора, не его мерзкое поведение, Настя была бы жива. Он уехал, бросив ее всю в слезах, и… — Даша прикрыла рот рукой, на глазах ее выступили слезы, она отвернулась, потом тряхнула головой с глубоким вздохом и принялась разглаживать подол платья на своих коленях. — Она мне позвонила сразу же после его ухода. Рыдала. Я не могла понять, в чем дело, ужасно испугалась.

— Она вам рассказала, почему они поссорились?

— Нет. То есть я мало что поняла. У нее же истерика была, понимаете? Кричала, что он ее бросил, меня совсем не слушала. Потом попросила приехать, я с подругой в кафе сидела, и, если честно, ехать к ней мне не хотелось, но когда Настя сказала, что он избил ее… Я предложила вызвать милицию, но она об этом и слышать не хотела. Совершенно помешалась на своем муже, он вел себя по-свински, а она все готова была простить.

— Они ведь женаты совсем недавно?

— Да. Расписались в мае. Она даже отцу ничего не сказала, и свадьбы у них не было. Просто пошли в загс вдвоем. Странно, правда? Настя смеялась, что свадьба — это предрассудок. У них была такая любовь… по крайней мере, вначале. Он за ней так красиво ухаживал. Цветы, подарки… Однажды утром он разбудил ее и сказал, что приготовил сюрприз. И привез ее в загс. Когда мне Настя об этом рассказывала, плакала от счастья.

Я таращилась в пол и старательно делала вид, что все, о чем сейчас говорит Даша, меня не касается. Это о ком-то другом, не о Стасе. Но против воли я видела его и красивую девушку рядом. Девушку, чье счастье я разбила. И оттого, что Насти уже нет в живых и ничего не изменить, не поправить, становилось еще больней.

— В голове не укладывается, — вздохнула Даша. — Просто ужас какой-то… Сначала погиб Настин отец, теперь вот она… Меня вчера вопросами мучили и сегодня еще два часа… А что я могу рассказать? Я понятия не имею, кто мог это сделать… Не думаю, что Стас вернулся и… он ведь не сумасшедший.

— А вы хорошо его знали? — ввернул Берсеньев.

— Не особенно. Все больше по рассказам Насти. В конце мая ездила к ней в Питер. Она нас познакомила, конечно. Но он был почти все время на работе, вечером пару раз ходили вместе с ресторан. Если честно, я считала, что они друг другу не подходят.

— Почему же?

— Ну… Настя… она ведь, в сущности, еще ребенок. Избалованная папина дочка. Все ей давалось легко. А Стас… он… как бы это сказать… ясно, что никогда она не будет для него самым главным человеком в жизни. Он куда старше, занят серьезным делом… рядом с ним должна быть другая женщина. Он просто увлекся красивой мордашкой, может, сначала и был влюблен. А она действительно его любила. Вы знаете, она ведь пыталась отравиться. Я толком ничего не знаю, но если она оказалась в больнице, значит, у них и раньше были проблемы. Ей хотелось, чтобы он всегда был рядом, каждую минуту… Но ведь это невозможно. Она сама все портила.

— Вы совершенно правы, — поддакнул Берсеньев. — Проблемы на пустом месте не возникают. Но Настя вам о них не рассказывала?

— Сначала она говорила о своем муже только хорошее. Она его обожала, понимаете? Летом мы виделись с ней всего один раз, на похоронах ее отца. В сентябре она приезжала, но даже не позвонила мне. И о своем очередном приезде сюда мне не сообщила. Мы случайно встретились в торговом центре, и мне показалось, что наша встреча Настю совсем не обрадовала. Она была какой-то нервной, раздражительной. Я спросила ее о муже, она ответила, что он остался в Питере, у него важные дела. А она здесь, чтобы решить вопросы с наследством. Но было видно, ее что-то очень беспокоит. Я спросила напрямую, как ее семейная жизнь, она ответила: все хорошо. Но прозвучало это совсем неубедительно.

— Вы думаете, у Малахова могла появиться другая женщина?

— Ничего подобного Настя не говорила. Но счастливой не выглядела, поэтому я и решила, что она разочарована, понимаете? Наверное, свое замужество она представляла иначе. Вечным праздником… Потом мы еще раз встретились через пару дней, она сама мне позвонила. Опять заметно нервничала, но ничего о себе не рассказывала. Мы вообще говорили практически только о Денисове.

— А кто такой этот Денисов? — спросил Сергей Львович. Даша пренебрежительно махнула рукой.

— Одноклассник.

— У них был роман с Настей?

— Что вы, Витька двоечник и хулиган. Он и в школе был абсолютно бесперспективным парнем, нормальные девушки в его сторону даже не смотрели. Вечно попадал в скверные истории. Никто не удивился, что он, едва окончив школу, оказался в тюрьме. Связался с дурной компанией. Они вымогали деньги у какого-то бизнесмена.

— И Настя заинтересовалась его судьбой?

— Я рассказывала о встрече выпускников, Настя приехать не смогла, ну а Денисов как раз освободился и почтил нас своим присутствием. Настя сначала вроде бы слушала меня только из вежливости, а потом принялась расспрашивать, где сейчас Денисов, чем занимается. И даже номер его телефона попросила, номер он мне оставил, когда мы в школе собирались. Я, конечно, удивилась, зачем ей его телефон, а она ответила так, на всякий случай. И буквально через пять минут ушла. О муже в тот раз Настя вообще не сказала ни слова. После этого мы с ней не виделись. И вдруг вчера она звонит, вся в слезах, просит приехать. Стас избил ее и ушел. Понимаете?