Они прошли болото и поднялись на дюну, обходя Гирмову с запада. За дюной было небольшое озеро. Дальше на холме начинался лес, в котором укрылся засадный отряд.

С вершины дюны были видны и замковые ворота, и гарцующие перед ними рыцари. Уже было ясно, что выманить самбов из замка и въехать на их плечах в ворота фон Эбуру не удалось. На колеса прилаживалось бревно тарана. Готовился штурм. Ловить лазутчиков вокруг Гирмовы уже не имело смысла.

Русским очень хотелось туда, где они были нужнее. Они колебались, глядя, как разгоняется таран, облепленный людьми под щитами — «черепахой». Из леса с обнаженными мечами галопом вылетел отряд фон Эбура и понесся к воротам. Их удалось провалить с первого раза — замок был примитивным, и ворота не защищались ни подъемным мостом, ни решетками. Там началась свалка. Русские решили замкнуть круг, хотя бы один раз — для очистки совести — а уж потом вернуться к замку.

В рощице, к северо-востоку от Гирмовы, они наткнулись на брошенный прусский поселок. Избы его, завалившись черными боками, растеряли часть своих бревен и мирно догнивали в самбийском тумане. Русские уже миновали поселок, как вдруг старшему их них, Борису, почудилось, будто кто стонет женским голосом.

— Стой, ребята! — сказал он. — Ничего не слышали?

Все трое замерли, а Борис даже приподнял шишак, освобождая ухо.

Теперь все услышали оборвавшийся не то стон, не то крик. Они повернули к поселку и обнаружили, что с самого края его, в низине, скрытый за развалинами, примостился дом, над крышей которого еле заметно дрожал теплый воздух, выходивший из дымового отверстия.

Путша остался снаружи, а Борис с Василькой зашли в дом, держа наготове мечи. Но то, что они увидели, заставило их смущенно топтаться у входа. На лежанке, застланной шкурами, отвернувшись к стене, лежала роженица, накрытая грубой холстиной, а в руках у черной косматой старухи заходился плачем ребенок.

— Пошли отсюда, — сказал Борис, дергая Васильку за руку. — Не наше это дело.

Борис и Путша были уже в седлах, а Василько стоял у коня, переминаясь.

— Ну, — спросил Путша. — Поехали, что ли?

Василько задумчиво разглядывал дымок над крышей.

— Что-то тут не так, — сказал он. — Надо бы вернуться, посмотреть.

Войдя в дом, он быстро подошел к роженице и откинул холстину. Из-под левого соска выглядывала костяная рукоятка прусского ножа — пейле. Василько не успел выпрямиться, как из темного угла тенью на него кинулась собака.

Когда Борис и Путша вбежали в избу, Василько катался по полу, пытаясь скинуть с себя большого рыжего пса, а черная старуха бросилась на них с топором в руках. Путша одной рукой перехватил топор, а другой, затянутой в кольчужную голицу, ударил старуху в рябое лицо, превратив его в кровавую кашу. Старуха упала. Борис схватил пса за задние лапы и с размаху ударил им о стену. Пес, брызжа кровью из разбитой морды, извивался, норовя дотянуться до рук Бориса, но тот ударил им о стену еще два раза, и пес затих. Борис вытащил кинжал, чтобы добить собаку, но Василько остановил его:

— Погоди! Не тот ли это пес, что наш барон ищет?

— А у того, что он ищет, куцый хвост?

— Бог его знает…

Пес казался мертвым, но они все же связали его прежде, чем сунуть в узел.

Долго думали — взять младенца или оставить с бесноватой черной ведьмой? Надумали взять, хотя понятия не имели, что с ним делать в разоренном замке. Но ведь неизвестно, что здесь произошло, может, ведьма хотела и его зарезать? Жалко — хоть маленькая, но божья душа. Завернули в шкуры, приладили Васильке к седлу, поехали.

Ванграп сидел, прислонившись к стене, в алтарной части разрушенной капеллы. Держал в руках половину стрелы и разглядывал ее. Вторая половина с наконечником сидела у него в боку. Он разломил ее, потому что, торчавшая целиком, она мешала двигать рукой.

Самбы научились пользоваться арбалетом и даже делать для него вот такие, как эта, грубые деревянные стрелы.

Рыцари стояли возле и молча смотрели, как умирает прусский князь фон Эбур, не зная, чем помочь. Они хотели вытащить стрелу, но Ванграп не дал. Это причинило бы лишние страдания, а от внутреннего кровотечения он умер бы еще быстрее.

Сверкающие девы спустились с небес и встали по обе стороны от него. Их одеяния пахли снегом. Глаза их были как капли росы.

«Пора…» — подумал Ванграп.

Подошли те рутены, которых он посылал блокировать замок. В руках какие-то свертки. Что-то говорят… Ванграп, глядя на них, улыбнулся.

Когда-то один их соплеменник, пытаясь украсть у Кривы юную жрицу бога Лиго, убил его отца — могучего Вепря, защищавшего языческие святыни. Теперь они помогали Ванграпу отбить у Кривы Гирмову. Странно все в жизни складывается. Большие, бородатые, светлоголовые, они походили на витингов его народа. И даже язык их напоминал прусский. Только они христиане, а его народ…

— Князь! Князь! Барон!

Старший из наемников дергал его за плечо.

Ванграпу не хотелось возвращаться. Он уже был в покое, нисходящем к нему с искрящихся небес.

— Князь! — рутен дернул сильнее, причинив боль. — Не та ли это псина, что ты искал?

Он развернул кожаный узел, и к ногам фон Эбура свалился куцехвостый пес. Он казался мертвым. Лапы его были стянуты сыромятным ремнем.

Стрела мешала дышать. Он опять ее чувствовал.

Ванграп вернулся.

— Развяжите его.

Рутен наклонился и разрезал ремни.

Пес тут же вскочил и бросился на Ванграпа. Но он ждал этого и, сунув в пасть левую руку, правой сильно ударил сбоку в голову, со стороны уха. Пес упал и какое-то время не шевелился. Потом поднял голову, посмотрел вокруг мутными глазами и встал. Шатаясь, пошел на Ванграпа. И опять наткнулся на его руку. Но на сей раз Ванграп схватил его за горло, а другой рукой ножом распорол псу брюхо снизу доверху. Пес страшно закричал человечьим голосом, роняя кишки. Ванграп отбросил его от себя подальше и закашлялся. Потом уронил нож, откидываясь к стене. Изо рта пошла кровь.

Наемники что-то объясняли, показывая другой сверток. Черная ведьма с ребенком… Роженица с ножом в груди… Бросился рыжий пес… Бросилась ведьма… Младенец…

Ванграп, князь Вепря, барон фон Эбур, уходил. Его ждал тот, во славу которого он все эти годы сражался с собственным народом. Девы взяли его под руки и помогли подняться. Он видел собственное тело…

И вдруг до него дошло то, о чем говорили рутены — ведьма с ребенком — рыжий пес… Это ребенок Кривы! Младенца нужно убить немедленно и сжечь вместе с псом!

— Он что-то говорит, — сказал один из рыцарей, наклонившись к фон Эбуру. — Что-то о младенце. Я плохо понимаю по-прусски.

Ванграп вздохнул и затих. Тело его расслабилось. Душа медленно поднялась над замком.