Определенно, глаза были странные, другие, но он не мог четко определить, в чем заключалась разница.

Головная боль стремительно усиливалась. Свет раздражал его, и он прищурился.

Неожиданно ему показалось, что он заметил, как что-то происходит с его правым виском, а также на скуле под правым глазом.

Его охватил страх, такой всепоглощающий, какого он никогда не испытывал в жизни. Сердце бешено заколотилось.

Он резко отвернулся от зеркала. Трудно, но возможно было смотреть на те изменения, что уже произошли. Но видеть собственными глазами, как его плоть и кости трансформируются, оказалось более трудной задачей, на которую у него не хватило ни выдержки, ни силы воли.

Почему-то он вдруг вспомнил Лока Чэни-младшего в старом фильме «Оборотень», того самого Чэни, который был так испуган своим превращением в волка, что его охватили настоящий ужас и жалость… к самому себе. Эрик посмотрел на собственные огромные руки, отчасти ожидая, что на них начнет расти шерсть. Эта мысль заставила его рассмеяться, хотя, как и раньше, смех его был холодным, прерывистым и грубым, без капли юмора и очень скоро перешел в рыдания.

Теперь болела не только голова, но и лицо, даже губы жгло. Когда он поспешно уходил из ванной комнаты, сначала ударившись о раковину, потом столкнувшись с дверью, он тоненько подвывал на одной высокой ноте – симфония страха и отчаяния.

На помощнике шерифа округа Риверсайд были темные очки, скрывающие его глаза, а следовательно, и намерения. Однако Бен не заметил в полицейском, вылезающем из машины, ни напряжения, которое говорило бы о многом, ни каких-либо признаков, что он узнал в них тех достославных предателей правды, справедливости и американского образа жизни, о ком только что сообщил радиокомментатор.

Они продолжали шагать, только Бен взял Рейчел за руку.

В последние несколько часов их изображения и описания были разосланы во все полицейские участки в Калифорнии и на Юго-Западе, но это вовсе не означало, что ради их поимки полицейские забросили все свои остальные дела.

Казалось, помощник шерифа внимательно наблюдает за ними.

Но не все полицейские были настолько добросовестны, чтобы досконально изучать последние сообщения, прежде чем отправиться в путь, а этот, возможно, вообще мог выехать из участка раньше, чем туда поступили фотографии Бена и Рейчел и их описания.

– Простите, – обратился к ним помощник шерифа.

Бен остановился. Почувствовал, как замерла Рейчел. И постарался как можно равнодушнее улыбнуться и спросить:

– Да, сэр?

– Это ваш грузовичок «Шевроле»? Бен моргнул.

– Нет… не Мой.

– Задняя фара у него разбита, – пояснил помощник шерифа, снимая очки и обнаруживая глаза, в которых не было и тени подозрения.

– Мы на «Форде» приехали, – сообщил Бен.

– А не знаете, чей грузовичок?

– Нет. Может, кого-нибудь из покупателей.

– Ну, желаю вам, ребята, хорошего дня, наслаждайтесь нашими великолепными горами. – И помощник шерифа прошел мимо них в направлении спортивного магазина.

Бен едва удержался, чтобы не рвануть бегом к машине. Он догадался, что Рейчел сдерживает такой же порыв. Но они продолжали идти размеренно и даже слишком спокойно.

От той жутковатой неподвижности вокруг, которую они застали по приезде, не осталось и следа. День был полон движения. На воде подвесные моторы жужжали, как стая рассерженных шмелей. С голубой глади озера дул легкий ветерок, шуршал листьями, шевелил траву и полевые цветы. По дороге изредка проезжали машины, из открытых окон одной из них донеслись звуки рок-н-ролла.

Они подошли к «Форду», стоящему в еловой тени.

Рейчел захлопнула дверь и сморщилась от громкого звука, как будто помощник шерифа мог вернуться на этот шум. Зеленые глаза расширились от страха.

– Поехали отсюда.

– Будет сделано, – отозвался Бен, заводя двигатель.

– Мы можем найти более уединенное место, где ты распакуешь ружье и зарядишь его.

Они выехали на двухрядное шоссе, огибающее озеро, и направились на север. Бен то и дело посматривал в зеркальце заднего обзора. Никто их не догонял. Его страх, что преследователи сидят у них на хвосте, был нерационален, граничил с паранойей. И все равно он посматривал в зеркальце.

Сверкающее озеро лежало слева внизу, а справа поднимались горы. На отдельных больших, заросших лесом участках возвышались дома. Одни были весьма величественны, почти загородные усадьбы, тогда как другие – хоть и аккуратненькие, но простенькие коттеджи. В некоторых местах земля, по-видимому, принадлежала государству, или местность была слишком гористой для того, чтобы строить, и там между деревьями рос густой подлесок. Много сухостоя, так что кругом стояли предупреждения об опасности пожара – постоянная угроза летом и осенью в Южной Калифорнии. Дорога извивалась, то поднимаясь вверх, то снова спускаясь вниз, и машина ехала то в тени, то вырывалась на освещенные ярким солнцем участки. Минуты через две Рейчел заметила:

– Не могут же они на самом деле думать, что мы украли государственные секреты.

– Конечно, нет, – согласился Бен.

– Я хочу сказать, я даже не знала, что Генеплан работал на Пентагон.

– Они на самом деле о другом беспокоятся. Эта история для прикрытия.

– Почему же тогда они так рвутся нас заполучить?

– Потому что мы знаем, что Эрик… вернулся.

– Так ты считаешь, что и правительство знает? – спросила она.

– Сама же говорила, что секрет проекта «Уайлд-кард» тщательно охранялся. Кроме Эрика, его коллег по Генеплану и тебя, никто о нем не знал.

– Верно.

– Но если Генеплан брал у Пентагона деньги на другие проекты, готов поспорить, что там знали все, что стоило знать о Генеплане и его исследованиях. Невозможно соглашаться на хорошо оплачиваемую совершенно секретную научную работу и в то же время надеяться сохранить что-то лично для себя.

– Разумно, – кивнула она. – Но Эрик мог этого не понимать. Он ведь думал, что только у него всегда самое лучшее.

Дорожный знак предупредил их об уклоне. Бен притормозил, «Форд» подпрыгнул на неровностях дороги, рессоры взвизгнули, кузов задрожал.

Когда они снова выехали на ровный участок, Беи продолжил:

– Получается, что Пентагон знает достаточно о проекте «Уайлдкард», чтобы, когда тело Эрика исчезло из морга, сообразить, что он с собой сделал. Теперь они не хотят, чтобы об этом стало известно, хотят по-прежнему держать проект в секрете, ведь они видят в нем оружие или, по крайней мере, источник небывалой власти.

– Власти?

– Доведенный до успешного конца, этот процесс может означать бессмертие для тех, кто подвергнется лечению. Значит, люди во главе проекта будут решать, кому жить вечно, а кому умереть. Разве можно представить себе лучшее оружие, с помощью которого можно взять под контроль весь этот проклятый Богом мир?