– Ну как там? Много адресов? – спросила я ее.

– Прилично. Мне возвращаться, если допоздна задержусь?

– Нет, можешь ехать отдыхать, как закончишь, – сказала я, выставляя на полки новые цветы. – Но завтра приди пораньше, как сегодня.

– Цветы «прости меня, я вчера не смог»? – спросила Энн.

– И букеты «спасибо за секс».

– Любовь, – Энн мечтательно подняла глаза к потолку, – это прекрасно.

– Ну-ну. Только у некоторых слишком ее много, так что они ее раздают сразу нескольким.

– Шлюхи тоже имеют право на любовь.

– Вот только это не любовь. Они думают, что влюблены. Но стоит тебе расслабиться, как вся эта якобы любовь улетучивается.

– А это уже твой праздничный цинизм. Так и чувствую любовь, витающую в воздухе.

Когда мы загрузили все букеты, приготовленные заранее, в наш фургончик, а Энн уже была готова выезжать на доставку, я подумала и сказала:

– Слушай, посмотри, есть ли адреса поблизости? Я тогда сама успею сбегать и отнести.

– А магазин на кого оставишь?

– Ни на кого, – сказала я. – Просто повешу табличку, что отошла.

– Сейчас посмотрю, – сказала Энн и открыла лист заказов на телефоне.

– Только в радиусе квартала.

– Хм, странно, – сказала Энн.

– Что там?

– Подожди, – сказала она и направилась в сторону подсобки.

Дальше я услышала, как она вышла через дверь черного хода и открыла машину. Что это с ней? Может, что-то не так с заказом?

– Ага, – сказала Энн, вернувшись с большим букетом, который я складывала почти час. Это был букет из роз «Свит Джулиэт», опоясанный карликовым плющом, а внутри были спрятаны веточки ванили. И все завернуто в грубую коричневую оберточную бумагу. Сложность была в том, чтобы это не выглядело как мусор или перебор. Во флористике это одна из самых сложных вещей – не переборщить.

– Что-то не так?

– Да как раз наоборот, – сказала Энн, улыбнувшись.

– А чего ты его вытащила?

– Ну, это моя первая доставка. Как сказано в заказе, букет должен быть доставлен по адресу Чикаго, бульвар Джексона, дом шестьдесят девять. Имя – Ким.

– Чего? Ты уверена? Бред какой-то.

– Ну, если тебе ни о чем не говорит имя Бен Неудачник Хадсон, то, может, и ошибка.

– Вот сволочь! – вырвалось у меня.

Но не по-злому, а как-то приятно. Там, внизу живота.

– Ты знаешь, кто это? – спросила меня Энн.

– Типа того.

– Это тот загадочный парень, что заваливает тебя сообщениями?

– Он самый.

– Хм, ну хотя бы он не заказал букет у конкурентов. Уже показатель ума.

– Ума? Я этот чертов букет час собирала. И что мне теперь с ним делать?

– Да уж. Вот дилемма флориста. Даже если ты сегодня весь день проносишься с ним, держа его в руках, все подумают, что ты его продаешь.

– Ага. А если я его выставлю в Инстаграм, все скажут, какая классная работа, и спросят, сколько стоит.

– И что делать будешь? – спросила Энн.

– Может, продать?

– Точно. А потом посетить синагогу, – сказала Энн, скрестив руки на груди.

– Как ты можешь издеваться над своим собственным народом?

– Ты еще мою маму спроси, она вообще до сих пор не понимает, как наш народ выжил.

– Ладно, ханука уже была. Расслабься.

– Я-то да. Но что с этим букетом-то делать?

– Во-первых, он мой, – заявила я. – А во-вторых, по морде бы им двинуть кое-кому.

– Но признай, флористка постаралась. Букет вышел чудесным.

– Это да. Но это то же самое, если бы стриптизерше ее парень заказал приват или домработнице прибрать дом. Я не знаю, как реагировать!

– А ты расслабься. Этот Бен явно с хорошим чувством юмора.

– Ну, он хотя бы не заказал кактус, уже хоть что-то, – сказала я.

– Ладно. Я не знаю, что делать, но этот букет тебе, – сказала Энн, передавая цветы мне в руки.

– Спасибо, – сказала я, улыбнувшись, и поняла, что мне никогда раньше не дарили цветов. Это определенно приятное чувство и странное.

Энн наконец уехала развозить цветы, а я решила позвонить Бену.

– Ну, привет тебе, Бен Неудачник Хадсон. У тебя оказался хороший вкус.

– Привет, Ким! – радостно воскликнул он. – То есть, тебе понравилось?

– Это странно, правда. Но придумано хорошо. И ты выбрал самый сложный букет. Я его целый час собирала.

– А представь, если бы ты знала, что собираешь его для себя?

– Выбрала бы что-то полегче и подороже. Как ты?

– Стою в аудитории, смотрю, как в нее входят будущие архитекторы. Хотя они, скорее всего, больше походят на тех, кто считает модным говорить «я архитектор». Слава богу, врач пока еще не считается хипстерской профессией.

– Потому что в операционную нельзя заходить со смузи и в подвернутых штанах, – сказала я.

– Именно. Хотя хэштеги в их Инстаграме были бы забавными. «Япростолюблюоперировать», «сексиапендицит», «операционныйлук».

– И прямая трансляция из операционной. В Фэйсбуке.

– Много работы сегодня, наверное? – спросил Бен.

– Вот только первый раз присела. И то ненадолго. У нас вечером все в силе?

– Определенно. И еще раз спасибо, что не настаиваешь на ресторане.

– Уволь меня. Конечно, я бы здорово оторвалась, раздавая направо и налево саркастические издевки по поводу парочек, что сидели бы за столиками, но даже это не спасло бы меня от желания заколоть себя вилкой от салата.

– И неужели тебя не возбудил бы получасовой процесс выбора вина?

– Я бы тогда отомстила таким же получасовым процессом фотографирования еды.

– Тогда я сам заколол бы тебя вилкой.

– Но не забудь, мясо готовишь ты. С меня гарнир.

– Поверь мне, когда ты попробуешь мой стейк, поймешь, что попала в рай.

– Я бы лучше сейчас попробовала тебя, – промурлыкала я.

– Ты понимаешь, что меня засудят за сексуальное домогательство, если я буду вести лекцию с эрекцией?

– Я бы сидела в первом ряду, профессор Хадсон.

– Ну что вы, мисс Шэдоу, для такой перспективной студентки, как вы, я проведу эксклюзивное занятие.

– Обожаю тебя, – вырвалось у меня.

– М-м-м, я тебя больше, – сказал он, и я готова была поклясться, что он даже немного покраснел.