— Итак, вы утверждали, что справились с трудностями?

— Да. Это было непросто сделать, но удалось. Мне, единственному из всех.

А вот самодовольство придётся терпеть. С утра и до вечера.

— И как именно?

— В моём распоряжении сейчас и в самом деле немного мёртвых слуг. Но совсем скоро их будут сотни даже тысячи! И безо всяких усилий, нужно лишь только... — Тут он хитро прищурился, — Впрочем, вы всё узнаете. Потому что в сем деле потребуется ваша помощь.

— А Сила? Где вы возьмёте её?

— У меня имеется источник. Неиссякаемый источник.

— Но в вашем голосе слышится неуверенность...

Он беспечно улыбнулся:

— Я просто не определился, как с большей пользой его применить. Но это дело времени, не более.

— А последнее? Как вы научите мёртвых быть солдатами?

Некромант горделиво задрал нос:

— На сей счёт есть подходящие чары, они почти готовы, надо всего лишь опробовать их и отточить до совершенства. Ну как? Убедились, что мир скоро падёт к нашим ногам?

— Почти убедился. Но вы упомянули, что вам необходимо время. Как много? И что из ваших планов должно осуществиться первым?

— А как полагаете вы?

— Наверное, следует начать с создания мертвяков, ведь пока не на чем пробовать, не задействовать ни источник, ни заклинания, верно?

Меня наградили поощрительной улыбкой:

— Именно так. Вы замечательно ухватываете суть... А кстати, я до сих пор не слышал вашего имени. Как вас называть?

— Рон.

— Не слишком ли короткое имя?

— В нём есть всё, что нужно.

— Рон... — Он потеребил пальцами губы. — Напоминает что-то из старых летописей... Вспомнил! На одном из древних наречий это означает «путь».

— И путника. Так меня назвала моя мать, предрекая странствия.

— Или дорогу к славе... Но мы засиделись! Отправляйтесь отдыхать, Рон.

— А ваше имя? Мне же нужно как-то к вам обращаться?

Некромант встал, неторопливо отряхнул штаны, не избегнувшие встречи с сором, и степенно сообщил:

— «Милорд» будет вполне достаточным.

Самым трудным было удержаться от насмешливого фырканья по пути на второй этаж. «Милорд»... Ох, как некоторые обожают себя возвышать где нужно и где не нужно! А с какой небрежностью это было произнесено... Он, наверняка, полагал, что выглядит и звучит по-королевски. Наивный. Как ребёнок. Но гениальный ребёнок, сомнений нет. И творение, оправленное в металл браслета, тоже гениальное, весьма похожее на своих дальних родственников — накров, снятых мной с тела молодого шадда и внебрачной дочери мэнсьера Вэлэссы, причём похожее не только почерком исполнения, но и назначением. Постановка блока в чуть более изысканном виде: влияние идёт не по Кружеву крови, а по Кружеву разума. Стало быть, обеспечивается болевое воздействие, силу которого можно изменять по усмотрению мага. Можно надавить слегка, а можно и убить невыносимой болью... Впрочем, это не про меня: как только накр попробовал запустить «лапки» в мою плоть, на его пути преградой встал мой серебряный зверёк, создав слой, в котором заклинание намертво увязло.

Ах, как хочется рухнуть на постель и забыться спокойным сном! И дело не в усталости, а... в лёгком разочаровании, всегда настигающем нас, когда основные приготовления сделаны и ты знаешь, что все события пройдут, как им и положено, остаётся лишь сидеть и смотреть. Беседа с некромантом не принесла почти ничего нового: о способе создания мёртвой армии я уже знал, источник Силы — разумеется, похищенный принц, а управлять солдатами будут подобия разума. Единственная приятная неожиданность — известие о том, что убитая мной магичка входила в свиту труповода и мои самодеятельные поступки ещё год назад уберегли мир, отложив уготованное ему завоевание... Нет, спать, спать и спать! Чтобы есть не хотелось.

Но осуществлению намерений помешало угрюмое и русоволосое обстоятельство, развалившееся на одном из двух сенников в комнате, предназначенной для сна.

Марек не спал, дожидаясь завершения разговора. Странно, что не подслушивал, но в любом случае подобное поведение неплохо говорит о парне. Он либо считает нечестным принимать участие в беседе тайком для всех прочих, либо догадывается о теме разговора, стало быть, достаточно умён, чтобы предположить его исход.

Я положил сумку и посох рядом с постелью, снятую куртку устроил на деревянном скелете какого-то предмета мебели, судя по всему, некогда бывшего креслом, и растянулся на приготовленном ложе.

Следующая пара минут прошла в совместном молчании, которое нарушил мой сосед по комнате:

— У меня цепкая память.

К чему сие замечание? Впрочем, раз предлагается беседа, побеседуем:

— Не сомневаюсь.

— И я не люблю прощать.

Ах вот он о чём! О шаловливой палочке, едва не лишившей его мужского достоинства.

— Не прощай.

Он приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть моё лицо:

— При случае я...

— Отомстишь? Пожалуйста. Не знаю, зачем этот разговор, но извиняться не буду. И вообще, ты начал первым, помнишь?

Марек с сопением вздохнул:

— Мне было велено.

Мне показалось, или в его голосе мелькнула растерянность? Не понимаю. Если слуге что-то приказывают делать, стоит ли сожалеть об исполнении чужой воли? На то он и слуга, чтобы быть продолжением господской длани. Но моего собеседника происходящее почти расстраивает... Странно. Однако не буду усугублять его печаль.

— А я и не в обиде. Но сдаваться не собирался, так что...

— Я бы тоже так сделал. Если бы умел, — добавил он с заметными нотками зависти.

— Могу научить.

— Правда?

— Правда.

Он вдоха четыре внимательно смотрел на меня, потом уверенно заявил:

— Врёшь!

— Почему же? Я же не обещаю научить всему, что знаю.

— А!

Ну вот, теперь меня хотя бы принимают за расчётливого человека, а не за готового всем услужить идиота. Отрадно.

— Захочешь — скажешь.

Русоволосый не ответил, но спустя минуту поинтересовался:

— Он тебе тоже плёл про деньги и власть?

Поскольку в голосе Марека звучало скорее утверждение, нежели вопрос, я не стал притворяться дурачком:

— С три короба.

— И ты поверил?

— Не нужно было?

Парень тяжело вздохнул:

— Кто знает... Может, всё так и будет.

— Но сам ты не слишком веришь?