— Через три месяца мы приступим к исследованию мозга.

Начни с начала и продолжай, пока не дойдешь до конца. Тогда остановись.

Льюис Кэрролл.

Алиса в Стране Чудес

Между островом Клиппертон и Галапагосским разломом

В ущелье у Эсперансы ученые спускались по четыре человека. На краю пропасти стоял ряд лебедок — как пушки у борта корабля. Ревели моторы, крутились, разматывая кабель, огромные барабаны. Люди вперемежку с грузами спускались на платформах и сетках. Глубина спуска — больше четырех тысяч футов. Ни пристяжных ремней, ни инструкций по безопасности, только стропы и смазанные маслом цепи; ящики прикреплены к полу болтами, а живой груз должен сам о себе позаботиться. Скрипели и стонали массивные рычаги лебедок. Забравшись на платформу для спуска, Али устроила свой багаж за спиной и пристегнулась карабинами к невысокому ограждению. Появился Шоут с папкой в руке.

— Доброе утро! — крикнула ему Али сквозь дым и рев лебедок.

Как Шоут и предполагал, кое-кто решил выйти из игры. Человек пять или шесть. Учитывая отношение к ним Шоута и «Гелиоса», Али ожидала, что отказавшихся будет больше. Судя по довольному оскалу Шоута, он тоже. Он с ней еще не разговаривал. Али вдруг испугалась, что он отстранит ее от участия в экспедиции.

— Вы монахиня, — сказал Шоут.

Его узкое лицо и голодные глаза никто бы не назвал красивыми, но он был по-своему привлекателен.

Шоут протянул Али руку, на удивление изящную, учитывая накачанные бицепсы и ноги.

— Я здесь в качестве специалиста по эпиграфике и лингвиста.

— А нам нужен лингвист? Вы как-то таинственно появились.

— Я узнала об экспедиции совсем недавно.

Он ее разглядывал.

— Сейчас последняя возможность отказаться.

Али огляделась и увидела тех, кто решил остаться. Они казались сердитыми и жалкими. Это была ночь слез и гнева — и обещаний подать против «Гелиоса» коллективный иск. Кто-то даже подрался. Обиду у людей вызвало то, что они уже приняли решение, а Шоут заставил их делать это еще раз.

— Я уже смирилась, — успокоила его Али.

— Что ж, тоже неплохо. — И Шоут отметил в списке ее имя.

Канаты над головой натянулись. Платформа поднималась.

Шоут дружески хлопнул по перилам и пошел дальше, а платформа, покачиваясь, стала опускаться в бездну. Один из спутников Али крикнул что-то оставшимся.

Скоро шум лебедок остался позади. Казалось, все огни Эсперансы вдруг погасли. Повиснув на канатах и медленно вращаясь, платформы спускались в темноту. Край ущелья очень сильно нависал над обрывом. Иногда стены утесов оказывались так далеко, что свет фонарей едва их достигал.

— Как червяки на крючке, — сказал Али сосед, когда прошел первый час. — Теперь я знаю, каково это.

Так и было. За все время пути никто больше не проронил ни слова.

Али никогда не видела такой пустоты.

Спуск закончился через несколько часов. Химические отходы, помои, нечистоты образовывали зловонное болото, которое тянулось вдаль, в темноту. Али чувствовала смрад даже сквозь маску. Она сделала вдох и с отвращением выдохнула. Приближаясь ко дну ущелья, Али даже ощутила зуд от кислотных испарений.

Платформа с глухим стуком опустилась на самом краю ядовитого болота. На перила легла чья-то мясистая грубая рука, на которой не хватало двух пальцев.

— Bajarse, rapido![16]— рявкнул мужчина.

Голова у него была обмотана тряпкой — наверное, от пота, а может, чтобы защитить от света глаза.

Али отстегнулась и выбралась наружу. Незнакомец сбросил ее вещи. Платформа начала подниматься. Остальным пассажирам пришлось спрыгивать на землю.

Али оглядела первую партию спустившихся.

Пятнадцать или двадцать человек стояли кучкой и светили по сторонам фонарями. Один достал большой пистолет и целился куда-то вдаль.

— Плохо вы встали, — раздался голос. — Отойдите, пока вам на голову что-нибудь не упало.

Они повернулись к нише в скале. Там сидел мужчина, прислонив сбоку штурмовую винтовку. На нем были очки ночного видения.

— Идите по следам, — указал он. — Примерно час. Остальные дорогу найдут. А ты, сопляк, засунь свою пушку назад в штаны, пока кого-нибудь не пристрелил.

Его послушались. Светя себе фонарями, все двинулись по тропке, вьющейся у подножия утеса. Заблудиться было невозможно — дорога только одна.

Внизу висел промозглый туман. У ног плавали клочки испарений. На уровне головы двигались маленькие ядовитые облака, в которых терялся свет фонарей. Тут и там, как огни святого Эльма, вспыхивали язычки пламени, потом гасли.

Мертвенно-тихое болото. Когда-то сюда десятками тысяч приходили животные. Привлеченные отходами, а через некоторое время и мясом ранее приходивших животных, они тут ели и пили. Теперь на много миль здесь лежали их разлагающиеся останки.

Али остановилась рядом с двумя биологами, которые обсуждали кучку полуистлевшего мяса и костей.

— Мы знаем, что наличие позвоночника и панциря доказывает растущее число хищников, — объяснял один из них. — Когда хищник поедает хищника, эволюция начинает создавать защиту. Протеин — не вечный двигатель. И у него где-то должно быть начало. Но никто пока не знает, где начинается пищевая цепочка хейдлов. Во всяком случае, до сих пор никто не находил здесь никаких признаков существования растительности. А без растений не будет травоядных; получается, что вся экосистема основана на поедании мяса.

Его товарищ потянул какую-то челюсть, желая рассмотреть зубы, и вытащил что-то чешуйчатое и с когтями — еще одного гостя с поверхности.

— Как я и думал. Все тут голодали. Погибли от голода.

Али прошла дальше — тут лежало не меньше десятка разных видов черепов и грудных клеток, совершенно неизвестные звери, которые, впрочем, были не новы для ее воображения.

Один скелет напоминал небольшую змею с огромной головой. Другое существо при жизни явно передвигалось на двух ногах. Еще одно животное было похоже на лягушку с крыльями. Никто и ничто не шевелилось.

Скоро Али вспотела и стала задыхаться. Ей понадобится время для адаптации к походным условиям, придется акклиматизироваться в условиях глубины, перестроить суточный цикл, натренировать мышцы ног.

Вонь животных останков и отходов от шахт задачу не облегчала. И совсем затрудняли движение ржавые кабели, какие-то петли, гнутые рельсы, лестницы.

Али дошла до очищенного участка. Группа ученых отдыхала на каменной скамье. Монахиня сняла рюкзак и присоединилась к ним. Тропа дальше переходила в крутой уступчатый спуск. Каменная кладка казалась старой, слежавшейся. Али огляделась в поисках надписей или других признаков культуры хейдлов, но ничего не увидела.