Роб выгнул бровь, дивясь предусмотрительности Аргилла. Хитроумный граф решил отмести возможные подозрения Ангуса насчет этого документа, назвав его фальшивкой. Роб это понимал, но поймет ли сэр Ангус Лохви? Ведь от этого зависела жизнь Роба. Если Лохви исполнит распоряжение графа, не вдаваясь в детали и не задавая себе лишних вопросов, Робу конец.

В зале установилась тишина. Наконец Лохви сказал:

— Я привезу этот документ, граф, если таково твое требование.

— Отлично. — Граф на мгновение прикрыл глаза, чтобы скрыть их радостный блеск, и повернулся к Робу: — Итак, куда ты спрятал эти бумаги, Гленлион?

— Сначала подпиши грамоты об освобождении леди Линдсей. — Краем глаза Роб видел, как Ангус метнул в его сторону удивленный взгляд. — А мой отец поставит на них свою подпись как свидетель.

Аргилл недовольно поморщился. Но только Роб это заметил. Кивнув в знак того, что все происходит в полном соответствии с его планами, граф достал чернильницу, песочницу, очинил перо и подписал два экземпляра послания, обеспечивавшего беспрепятственный переезд леди Джудит во владения ее отца графа Уэйкфилда. Когда бумаги были подписаны, заверены подписью Лохви и посыпаны мелким речным песочком из песочницы, Роб с облегчением перевел дух. Хотя бы такую малость он сделал для Джудит. Теперь граф не сможет утверждать, что сделка недействительна и леди уехала в Англию против его воли.

— Что ж, — резко сказал Аргилл, откладывая перо, — я свое слово сдержал, Гленлион. Теперь дело за тобой!

Когда лэрд Лохви поднял на сына глаза, в которых мелькнуло смятение, Роб с едва заметной улыбкой произнес:

— Документ, который так стремится заполучить граф Аргилл, хранится в ногах у моей матери.

Лохви нахмурился. Аргилл рассердился.

— Чтоб тебя черти взяли, Гленлион! Тебя — и твои шуточки.

— Я и не думал шутить, — сказал Роб, не сводя глаз с лэрда Лохви. — Моя мать заботится о своих чадах и хранит их тайны даже после смерти. — Этот намек предназначался Ангусу на тот случай, если он забыл, что в каменном изображении болонки, вырезанном у ног леди Лохви на ее надгробии, существует тайник — небольшое углубление, где Роб прятал обличавший графа Аргилла документ. Интересно, задался вопросом Роб, о чем подумает его отец, когда спустится в родовой склеп Кэмпбеллов? Охватит ли его грусть при виде каменного изваяния супруги и надгробий их семерых сыновей? Поймет ли он, что его собачья верность Аргиллу ничто по сравнению с любовью и преданностью к людям одной с ним крови? Ответа на этот вопрос Роб не знал, а поскольку в этом деле от него ничего больше не зависело, ему оставалось лишь ждать и мучиться сознанием собственного бессилия.

Прошла минута, показавшаяся Робу вечностью. Наконец Ангус повернулся к Аргиллу.

— Я знаю, где хранится этот документ. Я достану его из тайника и лично прослежу за тем, чтобы ты своевременно его получил.

Когда Лохви вышел из зала, Аргилл залился смехом.

— Похоже, Гленлион, твоя козырная карта бита. Роб мрачно кивнул в ответ.

— Да, сэр, похоже на то.

Джудит поплотнее завернулась в плед и всмотрелась в расстилавшийся перед ней темный водный простор. В воде по ходу судна отражались горевшие на мачте сигнальные огни. Путешествие затягивалось, и Джудит не могла отделаться от ощущения, что они будут плыть вечно и никогда не достигнут пункта назначения. Она никуда не хотела ехать, отказывалась подняться на галеру, рыдала, даже пыталась сопротивляться — все бесполезно. Теперь она стояла на борту галеры, которая несла ее вдоль западных берегов Шотландии в сторону Дамбартона, где за нее должны были внести выкуп. Сопровождал ее сам Аргилл — худшего спутника трудно было себе представить. Казалось, он следил за каждым ее движением, не давая ей ни минуты покоя.

— В твоем молчании, леди Линдсей, кроется некий укор, — сказал граф, и она, чтобы не показаться невежливой, была вынуждена к нему повернуться.

— Разве я что-нибудь сказала? Пожаловалась?

— Нет, ты все больше помалкиваешь, но именно это мне и не нравится. Неужели ты и вправду думаешь, что я его убил?

Эта граничившая с цинизмом откровенность заставила ее поежиться.

— Так ты не велел с ним расправиться?

— Ну нет. — Аргилл негромко рассмеялся. — Хотя, не скрою, искушение было велико. Этот Гленлион давно сидит у меня в печенках, еще до того, как стал любимчиком короля, который возвел его в рыцарское достоинство и дал ему золотые шпоры.

— Вряд ли за это можно держать благородного человека в тюрьме и покушаться на его жизнь.

— Согласен. Скажем так: у меня есть для этого особые причины. Скажи, ты знала о том, что в свое время он был моим вассалом?

Джудит, опасаясь причинить вред Робу необдуманным ответом, заколебалась. Но надо было что-то ответить, и она сказала:

— Да, что-то в этом роде я слышала.

— Так я и знал. Наверняка ты слышала и о том, что он отказался от данной мне вассальной присяги… Слышала, слышала — иначе не отвела бы глаз. Не понимаю только, чего ты боишься? Ну отказался — и Бог с ним! С меня достаточно услуг его отца Ангуса Лохви и остальных Кэмпбеллов, которые были и остаются преданными мне слугами.

— Не понимаю, милорд, зачем ты мне все это говоришь? Если не ошибаюсь, наша поездка не имеет ничего общего с вассальной присягой Роберта Кэмпбелла, данной твоей милости.

— Разумеется. Нас связывает соглашение, которого мы, между прочим, обязаны придерживаться. Признаться, я завидую Гленлиону. Ты предана ему всей душой, а такая преданность по нынешним временам редкость.

Джудит скривила губы в горькой улыбке.

— Мне ничего не оставалось, как согласиться. Откажись я, ты ни за что не выпустил бы его из застенка.

— Это точно. Не выпустил бы. — Он коснулся ее щеки. Содрогнувшись, она отпрянула. Его прикосновение было ей отвратительно, а его пальцы холодны, как когти ястреба. Опустив руку, Аргилл с иронией в голосе произнес: — Но Бог с ним, с Гленлионом. Ты только подумай, как счастлив будет твой брат, когда увидит тебя после стольких лет разлуки. Кстати, он знает, что ты сожительствовала с Гленлионом?

— Мы не сожительствовали. Мы вступили в брак по согласию. — Джудит покраснела до корней волос.

Аргилл щелкнул пальцами, как бы давая ей понять, что все это пустые слова, отговорки.

— Такой брак дает определенные права. Но только на год и один день. Уверен, Гленлион забыл тебе об этом сказать.

— Я это знала.

— Знала? И тем не менее продолжаешь его защищать? Как это трогательно. Уж не влюбилась ли ты в него?

Поскольку она никак не отреагировала на его слова, Аргилл залился ехидным смехом. Как она ненавидела этого негодяя. Она с трудом сдержалась, чтобы не наговорить графу всяческих пакостей по поводу составленного им соглашения. Ведь он мог передумать. А между тем он поклялся освободить Роба, в случае если она подпишет письмо, адресованное ее отцу. Она подписала бы что угодно, только бы Роба освободили. Она до сих пор не могла забыть, каким несчастным он выглядел, когда они встретились в тюремном дворе. Как жаль, что ей так и не удалось увидеться с ним или хотя бы взглянуть на него перед отъездом.