Она пропустила два поезда, и я начала было думать, что она меня узнала и теперь играет со мной в какие-то игры. Но тут у платформы остановился скорый поезд. С минимальным числом остановок он шел до Ридинга, а там можно было сделать пересадку на линию в Уэст-Кантри – это был быстрый способ добраться до Корнуолла, минуя Лондон. Кэтрин села на поезд, и я тоже – через пару вагонов от нее. Я была начеку, потому что боялась, как бы она опять не вышла из поезда, но она благополучно прошла в вагон.

Наступило время решать, что делать. Какой-то путь поезд проделает без остановок, так что деться ей некуда, но и мне, когда я отберу у нее амулет, будет некуда бежать. Хотя было уже поздно беспокоиться об этом. До первой остановки оставалось двадцать минут. Я прошла через два следующих вагона, удивившись тому, как мало людей в действительности путешествуют. Перед дверью того вагона, где, как я считала, ехала она, я остановилась и натянула капюшон как можно глубже. Мне не было видно ее через маленькое окошко. Готовая к драке, желающая получить свой амулет обратно, я распахнула дверь вагона.

В нем стояла утренняя тишина. Казалось, здесь вообще никого не было. Никаких телефонных разговоров, никаких мамаш с маленькими детьми, никаких бизнесменов, с шумом разворачивающих газеты. Я села на место в ближайшем к двери ряду и повернула голову к окну. В нем отражался весь вагон, все кресла, но торчащего из-за них локтя или плеча я не увидела. Я молча встала, перешла на другую сторону вагона и посмотрела на сиденья оттуда. Примерно посредине вагона я вдруг увидела руку, чья обладательница была одета во что-то черное, ее локоть покоился на подоконнике. И вдруг она пошевелилась, наклонила голову и посмотрела в мою сторону.

Я быстро подалась назад в надежде, что она меня не заметит. Это был мой шанс. Это была моя последняя возможность вернуть Кэллума. И я не собиралась терять ее.

Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, обдумывая свой нехитрый план, построенный исключительно на беспредельной решимости. И решила не красться дальше по вагону, но встала во весь рост, в капюшоне на голове, очках на носу. Вытерев о джинсы потные ладони, я сжала их в кулаки и приготовилась к драке. Потом быстро пошла вперед и через несколько секунд уже была перед Кэтрин, перекрыв ей путь к отступлению.

– Игра закончена, Кэтрин. Отдай его мне.

Она не обратила на меня ни малейшего внимания и продолжала смотреть в окно, за которым проплывал скучный индустриальный пейзаж.

– Хватит играть со мной. Я знаю, что амулет по-прежнему у тебя, что на прошлой неделе ты меня обманула. Сейчас я прошу тебя по-хорошему. Но если ты не отдашь его мне, я скажу охраннику, чтобы он вызвал полицию. Ты пыталась убить меня, и тому есть свидетели. Кроме того, ты украла мои деньги. Я просто скажу им, что я – жертва хищения персональных данных, и ты проведешь долгие годы в тюрьме столь ужасной, что жизнь дерджа покажется тебе райской.

Я сделала паузу в моей тираде, надеясь, что она взглянет на меня, но она продолжала смотреть в окно.

– Отдай мне мой амулет! – Я стояла перед ней, раскачиваясь на пятках, со сжатыми кулаками.

По-прежнему никакой реакции. Это была превосходная тактика с ее стороны, и она приводила меня в неописуемую ярость. Я постаралась немного успокоиться, обрести контроль над собой; если я утрачу его, лучше мне от этого не станет. Но я почти чувствовала покалывание в руке – Кэллум был так близко! Все, что я должна сделать, так это забрать у нее амулет, и мы с ним снова будем вместе. Я протянула к ней руку.

– Сейчас же, – сказала я тихо, желая казаться спокойной и опасной. Наконец она посмотрела на меня сквозь свои огромные очки.

– Я не сделаю этого. – Голос у нее был как у мертвой, совершенно лишенный эмоций.

– Почему ты присвоила себе право владеть им, Кэтрин? Он мой, что прекрасно тебе известно, – прошипела я, не оставляя попыток успокоиться. Она пожала плечами и вернулась к прежнему своему занятию – стала смотреть в окно, положив руки на колени.

Я не смогла сдержаться и схватила ее за руку. Но она даже не попыталась оказать мне сопротивление, когда я закатала ее рукава до локтей. Амулета на ней не было. Крепко держа ее за обе руки, я придвинулась к ней ближе.

– Где? Мой? Амулет? – снова зашипела я.

Она повернулась посмотреть на меня, и то, что наши лица оказались так близко друг от друга, заставило меня отступить. Из-за огромных очков было трудно определить ее состояние. Я выпустила ее руку и сняла с нее очки, чтобы посмотреть в глаза.

Она высокомерно ответила:

– Его у меня больше нет, о’кей?

Я в шоке опустилась на сиденье напротив нее.

– Но… но кто?..

– Да возьми ты себя в руки, жалкое создание. Разве это имеет какое-нибудь значение?

– Что? Конечно, имеет! – Мой гнев начал постепенно одерживать победу над шоком. – Я собираюсь получить его обратно – он мой.

– Ну, удачи тебе, – холодно улыбнулась она, наклонившись и взяв очки из моих онемевших пальцев. Ее лицо снова стало похоже на непроницаемую маску.

– Кто это был? Кто забрал мой амулет?

Она проигнорировала меня, по-прежнему глядя в окно. Мне захотелось взять ее за плечи и потрясти. Я снова потеряла Кэллума, как раз когда думала, что он совсем рядом, и это разочарование было почти непереносимым.

– Какая тебе теперь разница? Почему бы тебе не рассказать мне обо всем?

– Просто ты мне не нравишься. Разве этого недостаточно?

Я снова лишилась дара речи, на этот раз из-за несправедливости происходящего. Без меня она бы по-прежнему вела плачевное существование дерджа. Она повернулась ко мне – линзы ее очков были похожи на глаза огромной мухи, – и на ее губах появилась слабая улыбка.

– Я не могу решить, что доставит мне большее удовольствие – сказать тебе сейчас и посмотреть, как ты страдаешь, или заставить тебя ждать до завтра – тогда ты все узнаешь сама.

– Не понимаю. Почему ты говоришь «завтра»?

Кэтрин взглянула на часы, а затем – невозмутимо – на меня.

– Пожалуй, полюбуюсь сама. Мне нравится смотреть на твою агонию. Твои эмоции так очевидны. – Ее голос сочился сарказмом.

На меня начало накатывать чувство страха. И что теперь? Я сделала глубокий вдох:

– Ну давай, выкладывай.

– В любом случае это твоя ошибка. Если бы ты все ему не разболтала, он никогда бы не додумался до такого.

– Скажи, кто это. Ну давай же!

– А сама не можешь догадаться? Кто не любит тебя почти так же сильно, как я? Есть идеи?

Я нахмурилась, пытаясь сообразить, к чему она клонит.

– Нет, не понимаю, о чем ты.

– Ты такая тупая, – пробормотала она себе под нос. – Роб. Вот кто тебя ненавидит. Я очень рада, что ты заглотила наживку. Я не верила, что он способен так ненавязчиво намекнуть тебе о чем-то, но он заверил меня, что ты у него на крючке. Этот мальчик сильно вырос в моих глазах.