Ночью Власов подготовил меморандум, в котором заявлял о готовности руководителей РОА предстать перед международным судом и о том, что было бы глубочайшей несправедливостью отдать их на расправу Советам, фактически осудив таким образом на смерть. Речь шла не о добровольцах, служивших немцам, но о политической организации, о верхушке оппозиционного движения, которая в любом случае не должна судиться по военным законам.

Донахью немедленно передал текст по рации. Вскоре после этого, однако, ему пришлось сообщить Власову, что верховное командование отказалось предоставить дивизии разрешение на проход в американскую зону и гарантировать личному составу статус военнопленных. Лично он советовал русским просачиваться в американскую зону малыми группами. Самого Власова предстояло направить на переговоры с главным командованием армии в 2 часа пополудни.

В 10 утра Буняченко приняли в замке, где Власов информировал его о решении американцев. Иного выхода, кроме расформирования, не оставалось. Буняченко вернулся в расположение дивизии и отдал последний приказ. После команды «Разойдись!» полностью боеспособная и дисциплинированная боевая часть за несколько минут перестала существовать как единое целое.

Брошенные перед лицом необходимости принятия самостоятельных решений люди поначалу пришли в замешательство. Не стоит ли продолжать продвигаться дальше на юг? Но что потом? Офицеры и солдаты срывали с формы знаки различия, старались раздобыть гражданское платье, жгли документы. В лесу звучали выстрелы — некоторые предпочли покончить с собой, чем продолжать жить в страхе и неопределенности. Иные не могли сдержать горечи, однако никто не упрекал офицеров, которые не были виноваты в катастрофе.

В ту ночь началась большая охота. Специальные команды Красной Армии бросились ловить личный состав РОА, а чехи, еще несколько дней назад приветствовавшие солдат Власова как освободителей, теперь забивали их насмерть или выдавали Советам. Около десяти тысяч человек были убиты или попали в руки Советов. Некоторым удалось на время спастись, достигнув американской зоны, однако более половины таких «счастливчиков» позднее были принудительно репатриированы в СССР.

Около двух часов пополудни из замка тронулась в путь колонна из восьми автомобилей, в качестве сопровождения в голове и в хвосте ее следовали по одной американской бронемашине. В первом автомобиле находились Буняченко и Николаев, которые сумели пробраться в замок с еще несколькими офицерами дивизии. В последнем находились Власов, Антонов, водитель Власова и старший лейтенант Виктор Ресслер, переводчик. Власов оставил Тензорова и некоторых других в замке под защитой Донахью с заданием помочь, чем удастся, личному составу распущенной дивизии. Донахью попрощался с Власовым и выразил свое сожаление, что генерал не последовал его совету, пока еще оставалась такая возможность.

Недалеко от замка колонну Власова остановила машина с находившимися в ней майором Якушевым, командиром мотострелкового батальона из состава 162-й танковой бригады,[241] и капитаном РОА по фамилии Кучинский. Стремясь спасти собственную шкуру, Кучинский обратил внимание Якушева на отъезд колонны. Якушев потребовал, чтобы Буняченко следовал за ним. С ним — освободителем Праги — ничего не случится. Буняченко категорически отказался — он военнопленный американцев и следует в штаб американской армии.

По знаку Кучинского Якушев подошел к машине Власова и резко распахнул дверь. Власов вышел и в сопровождении Ресслера направился вперед к американскому офицеру во главе колонны. Сопротивление было бессмысленным, поскольку все русские офицеры уже сдали оружие. Ресслер попросил американского офицера вмешаться — Власов являлся военнопленным, следующим в штаб-квартиру армии. Американец не понял (или не захотел понять) плохого английского Ресслера, он молча и неподвижно наблюдал за развитием событий.

Увидев, что американец не вмешивается, Якушев наставил на Власова автомат. Власов спокойно расстегнул китель и произнес:

— Стреляй!

В этот момент молоденькая медсестра бросилась наперерез и закрыла собой генерала.

— Нет! — воскликнула она. — Не стреляйте!

Власов осторожно отодвинул ее в сторонку. Якушев же злобно проговорил:

— Тебя буду судить не я, а товарищ Сталин!

Тем временем Ресслер заметил, что несколько машин повернули назад к Шлюссельбургу, тогда как другие остались стоять брошенными. В надежде, что кто-нибудь известит капитана Донахью, Ресслер попытался всеми силами выиграть время. Он вновь с мольбой обратился к американцам, но они оставались неподвижными, словно бы все происходившее никак их не касалось. Власов стоял один рядом с Якушевым. Словно бы влекомый какой-то силой, Ресслер подошел к нему, и вместе они сели в машину Якушева. Они объехали медсестру, которая, всхлипывая, бежала вдоль дороги, И покатили мимо замка, в котором не было видно никаких признаков тревоги, и мимо сел, в которых счастливо праздновали победу советские и американские солдаты.

Ресслер был этническим немцем из Советского Союза, который еще до войны уехал в Германию и работал там водителем такси. Простой человек, он повел себя героически. Благородство и сочувствие обошлись ему дорого — десятью годами, проведенными в неволе. В Германию он вернулся только в 1955 г.

Когда они добрались до штаба корпуса, победное празднование с американскими офицерами уже подходило к концу. Бутылки, бокалы шампанского и недоеденные блюда все еще стояли на длинных столах. Несколько высокопоставленных советских офицеров, явно все еще пребывавших в самом наилучшем расположении духа, при появлении Власова поднялись.

— Вы Власов? — спросил полковник. Власов кивнул. Офицер тотчас же потребовал, чтобы Власов подписал документ о капитуляции. Власов объяснил, что его армии больше не существует — она разоружена и расформирована. Советские офицеры продолжали настаивать на подписании, и Власов уступил. Данное обстоятельство более не казалось ему важным.

Антонов поспешил обратно в замок и сообщил о том, что Власов захвачен. Донахью выехал немедленно, но опоздал — он нашел только машины сопровождения. В ту же ночь он лично отправил еще остававшихся в замке русских за пятьдесят с лишним километров в американскую зону, обеспечил питание для них, а затем уехал. Среди них находились Тензоров, Антонов и водитель Власова, а также переводчица Ростовцева со своим мужем, майор Савельев и врач Донаров с женой. Буняченко и Николаев были позднее схвачены советскими солдатами, но как именно, неизвестно. Американцы их не передавали.[242]