Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Послушайте, господин полицейский, – вспылил вдруг усадебный управляющий, – мы совсем запутались! Сначала вы исключили мотив страсти, а теперь утверждаете, что деньги здесь тоже не причем. Тогда почему убили Дмитрия Афанасьевича? Не случайность же это, в конце концов!
Прочие одобрительно загудели, кто-то даже вполголоса произнес: "вот-вот". Пристав сделал вид, будто удивлен.
– Позвольте, батюшка! Кто сказал, что деньги здесь не причем?
– Ну как же…
– Я, если мне не изменяет память, выразился несколько иначе: "арсентьевских денег никто не получит", – Антон Никодимович выдержал эффектную паузу. – Зато получит гонорар за отменно исполненную работу.
По комнате прокатился дружный вздох, звякнула чья-то ложечка, отзываясь под потолком высоким серебряным звуком.
– Вы хотите сказать…
– Да-с! Убийство князя Арсентьева и станового пристава Вебера дело рук профессионального наемного убийцы. Человека самых незаурядных возможностей. Умелого и чрезвычайно опасного.
Глава двадцать шестая
Окна столовой залы, наиболее просторного помещения в арсентьевской усадьбе, были чрезвычайно широки и вздымались под самый потолок. Взглянешь на них, и кажется, будто это вовсе не окна, а самая настоящая стеклянная стена. За ней – живописнейший пейзаж, тандем геометрически правильных линий садовых дорожек и буйства растительных насаждений. Творческий союз природы и человека.
Однако давешняя непогода изрядно смазала идиллическую картину, превратив акварельное полотно в тоскливый эскиз мелом на ученической доске. Время довершило погром: серый вечер сменился чернотой ночи. Рисунок окончательно затерся угольком.
Слуги внесли свечи, подали скромный, наскоро приготовленный ужин. По лакированной поверхности стола тотчас заплясали красноватые блики. Дабы соблюсти приличия и подчеркнуть траурность нынешней трапезы, было решено обойтись без вина, потому в граненых стаканах клубился паром индийский чай. Столовая наполнилась ароматами свежей выпечки, пироги с ревенем слыли едва ли не лучшим блюдом Семёныча, и жареной дичи, которые причудливым образом смешивались с едким запахом успокоительных капель. Их доставили по просьбе Софьи Афанасьевны.
Услыхав про наемного убийцу, девушка так разнервничалась, что с ней случился самый настоящий нервический припадок. Доктор Нестеров встревожено нахмурился, и протянул всхлипывающей княжне заранее заготовленную склянку.
Дождавшись, когда барышне немного полегчает, а заодно предоставив присутствующим возможность должным образом подкрепиться, частный пристав откинулся на стуле, водрузил у себя на животе стакан с чаем и негромко произнес:
– Засим, продолжим, пожалуй! Эдак отвлекаться, и утра просидим-с. Нуте-с, дамы и господа, нет ли у кого-нибудь из вас собственной гипотезы об истиной личине нашего с вами убивца?
При этих словах Вадим Сергеевич с беспокойством поглядел на Софью и осуждающе покачал головой. Ему, как видно, не нравились забавы господина полицейского. Должно быть, он опасался новых припадков или, того хуже, обмороков.
Однако нашлись и такие, кому игра Антона Никодимовича явно пришлась по вкусу. Тряхнув черными кудрями, вперед выступил Холонев.
– А чего тут, собственно, думать, ваше высокоблагородие! Сами же сказали, убийство господина Вебера и Дмитрия Афанасьевича дело рук одного и того же человека. Виновник смерти Константина Вильгельмовича нам, слава Богу, доподлинно известен-с! Сие беглый егерь Ефимов. А стало быть, он и есть пресловутый закулисный игрок.
Приказчик до того увлекся своим предположением, что не смог усидеть на месте. Вскочил и буквально забегал по комнате.
– Продолжайте, голубчик, продолжайте, – подбодрил его начальник городской полиции.
– Так ведь все сходится! – сказал Владимир Матвеевич, одновременно морщась и улыбаясь. – Ефимов поселился в усадьбе при весьма странных обстоятельствах. Нагрянул, точно гром посреди ясного неба. Ему-де захотелось сговориться с князем об условиях охоты в местных отъезжих полях. Через пару дней он притащился вновь, вроде как сделать заказ кузнецу. Затем явился забрать результат. Согласитесь, куда как подозрительно!
– Откровенно говоря, не очень. Вы не поверите, государь мой, но когда мне приходится что-то заказывать, я всегда возвращаюсь за результатом, – проворчал пристав. – Впрочем, допустим. А дальше-с?
– Дальше? Ну, дальше-то вовсе чудно! Егерь стал искать дозволения на житие, мол, приглянулась ему одна из наших чернавушек – Татьянка. Он, понимаете ли, до того романтичен, что желает непременно быть рядом с ней.
Листвицкая пожала плечами.
– Что с того? Подумаешь, влюбился человек! Обыкновенное дело.
– Влюбился? Как бы ни так! Он нарочно все это перед нами разыграл, хотя превосходно знал, что получит крышу над головой, только если будет чем-нибудь полезен его сиятельству. А чем можно было угодить нашему князю-покойничку? Правильно, стать объектом его… эм… своеобразных увлечений. Молва о которых, наверняка, широко разнеслась на всю округу. Сколь месяцев мы строили эту адскую «Колоссею»? Не удивлюсь, если о ней до сих пор судачат по всей губернии! До того дошло, что даже ямщики отказываются ехать в поместье "Гадкого барина". Держу пари, господа, что Ефимов рассчитывал со временем сойтись с Дмитрием Афанасьевичем в поединке. Сие не сложно, если правильно понимать психологию и характер своего оппонента. Кстати, об этом намерении косвенно, но весьма красноречиво, свидетельствует попытка сокрытия навыка фехтования.
– Ну, а Татьяна? – снова усомнилась купеческая вдова.
– А что Татьяна? – удивился управляющий и виновато развел руками, выражая досаду и непонимание.
– Если она была, как вы говорите, только поводом, почему Тимоша так ревностно посвящал ей все свое свободное время? Неужели, из одной благодарности?
– Это чтобы не выходить из образа, – отмахнулся Холонев, затем на мгновение задумался и плотоядно добавил. – И потом, зачем мужчине может понадобиться общество благосклонно настроенной девушки? Грех пренебрегать этакой возможностью.
Профессор Мостовой неуверенно хихикнул и тут же стушевался под грозным взором Ольги Каземировны. Управляющий, имевший в эту минуту чрезвычайно самодовольный вид, хлопнул ладонью по бедру.
– Я понял! Горничная нужна была нашему убийце, главным образом, для того, что бы следить за событиями и настроениями в господском доме, куда самому ему хода нет!
Надеясь найти одобрение, Холонев победно оглядел столовую залу. Лучше бы он этого не делал. Вместо восхищения Владимир Матвеевич встретил пристальный взгляд фехтмейстера, чуть было не замученного полицией. Один глаз вчерашнего арестанта заплыл и превратился в узкую слезящуюся щелочку, другой, отдающий ледяной зеленью, смотрел спокойно и очень внимательно. Управляющему стало не по себе. Час назад он готов был поклясться, что Фальк и есть настоящий виновник разыгравшейся трагедии, а теперь поймал себя на том, что красуется перед публикой, обвиняя совершенно другого человека. Но в этот раз ошибки быть не может! Или все-таки может?.. Черт бы побрал этого петербуржца с его дурацкими гляделками!
