Переворачиваясь на другой бок, наложница вдруг заслышала странное шуршание, совсем не похожее на шорох простыней. Она принялась слепо шарить по постели, пытаясь отыскать источник звука, и ее рука наткнулась на какой-то шершавый сверток. «Пергамент!» — пронеслась догадка в голове Ириды. Но кто его мог ей подбросить?!

Стараясь не шуметь, хотя ее соседку это вряд ли могло потревожить, наложница выбралась в коридор, чтобы прочесть загадочное послание под ровным сиянием магического светильника. Ее сердце учащенно забилось, едва она развернула бумагу и увидела красивые ровные строки, выведенные чьей-то рукой.

«Завтра в полночь. На крыше. Приходи одна. Твой Д.»

До самого утра Ирида проторчала возле открытого окна комнаты, вдыхая приятную свежесть ночного воздуха. Ей казалось совершенно очевидным, что эту записку ей подбросил Данмар, хотя почерк выглядел каким-то совершенно неродным и незнакомым. Видимо, ее давние робкие попытки научить мальчишку письму окончательно позабылись им. Скорее всего, он прошел обучение у высоких мастеров чистописания, которые учили ребенка по совсем иным принципам и правилам. Но смущало наложницу совсем не это, а то, каким именно образом ее сын сумел передать послание.

Дом Атерна — это настоящая крепость. Пробраться незаметным сюда просто невозможно. Высокая зачарованная ограда, патрули Владеющих и злющие сторожевые псы надежно оберегали поместье от любых вторженцев. Ноир был главой очень сильного рода, в котором на каждого прислужника приходилось едва ли не по десятку солдат. Чтоб их всех разместить, аристократам пришлось потесниться и выделить целое крыло поместья под казармы. И к своей службе эти вояки относились крайне ответственно…

Самым вероятным представлялось то, что Данмар подкупил кого-то из слуг, но верить в этот вариант не очень хотелось. Просто потому что существовал огромный риск, что прислуга расскажет об этом своему хозяину. И чем больше Ирида думала об этом, тем сильнее ее охватывало беспокойство, тем мощнее стучало в ребра взволнованное материнское сердце. Естественно, ни о каком сне в таком состоянии не могло идти и речи.

Когда в их комнату заглянула пожилая мажордом, чтобы разбудить спящую служанку и одарить ее с самого утра кучей поручений, то искренне удивилась, увидев что одна из здешних обитательниц уже не спит.

— Ирида, ты уже проснулась? — Подивилась бабушка, которая невзирая на прожитые годы сумела сохранить поистине царственную осанку и стать. — Слава Воргану, а то я боялась тебя потревожить…

— Зря волновались, мне сегодня не спится, — тихо ответила наложница, не горя особым желанием с кем-либо разговаривать. Она знала, что ее статус не предполагает подчинение этой домоправительнице, а потому и любезничать с ней никогда не считала нужным.

— Печально слышать, — без особой искренности посетовала мадам, а потом принялась с утроенной силой тормошить спящую служанку. — Да просыпайся же ты, распустеха! Посмотри, Ирида уже на ногах, а ты до сих пор валяешься!

— М-м-м… — Соседка по комнате что-то сонно пробурчала, а потом уже более осознанно возразила: — у Ириды из всех дел только ноги раздвигать, когда потребуется, а я каждый божий день на побегушках до самого заката…

— Ты мне еще поумничай! — Вскинулась мажордом. — Давно псарни не чистила?! Так я тебе устрою, пусть тебя господские барбосы за пальцы кусают!

— Ой-ей, не надо псарни, милостивая матушка! — Служанка тут же подскочила, пытаясь попутно привести в порядок растрепанные волосы. — Встаю-встаю, только не сердитесь!

Наложница на эту перебранку, равно как и на брошенное в ее сторону оскорбление, не обратила никакого внимания. Она прекрасно знала о непримиримой зависти и злобе, исходящих от других женщин поместья, и с первого дня научилась ее игнорировать. Всякую прачку, кухарку, горничную или посыльную очень трогало, что Ирида покупала право жить под крышей этого богатого дома исключительно своей красотой, а не трудом. А потому злые языки постоянно источали яд, к которому у наложницы выработался иммунитет едва ли не с первого дня.

А уж сейчас, когда она ждала встречи со своим ниспосланным самим ангелом ребенком, ее и вовсе чужое злословие никак не могло задеть. Ее разум был целиком поглощен мыслью, что она совсем скоро увидит своего мальчика. Нужно только как-нибудь дожить до полуночи…

Весь день Ирида провела словно в болезненном бреду. Время тянулось очень медленно, уподобляясь текущему сквозь игольное ушко меду. Женщина даже не обратила особого внимания на Таасима, который пытался что-то ей сказать, но, наткнувшись на безразличие и прострацию, быстро ретировался, нарочито хмуро супя брови. Мать, конечно же, пыталась заставить себя обратить внимание на старшего сына, которого она и так видит очень редко, но предстоящая встреча просто вытеснила все посторонние размышления из ее головы.

Наследник Атерна так и ушел, разобидевшись на нее, а Ирида не смогла заставить себя сосредоточиться и поговорить с ним. В таком полуживом состоянии она и ходила до самой ночи, словно привидение, пугая своими внезапными и молчаливыми появлениями прислугу. И только лишь когда темнота начала заявлять окружающему миру свои права, в разуме наложницы наметилось небольшое просветление.

Ирида ждала полночь, как какой-то особый праздник. Как кульминацию всей своей жизни. Как момент, ради которого она прожила все свои годы. И когда наступил назначенный час, наложница отправилась вверх по лестнице, молясь Воргану, чтобы никого не повстречать в огромном доме. И стоило этому желанию оформиться в мысль, как судьба, словно в насмешку, тут же столкнула ее с тем человеком, которого она меньше всего в жизни хотела бы сейчас видеть…

— Что ты здесь делаешь, Ирида? — От раздавшегося позади женщины строгого и властного голоса у той едва не подогнулись коленки.

Красавица медленно повернулась, уже зная, кого увидит, и медленно поклонилась.

— Домин Ноир, прошу простить меня, я не хотела потревожить вас… — тихо сказала она, с трудом различая собственный голос. Сердце столь мощно сокращалось, разгоняя кровь по венам, что каждый его стук отзывался в ушах гулким грохотом, словно удар молота по металлическому листу.

— Я спросил, что ты здесь делаешь?! — Строго напомнил глава рода. — Ты же знаешь, что я не люблю повторять дважды.

— Знаю, домин. — Ирида покладисто наклонила голову еще ниже, боясь оторвать взгляд от пола. — Я просто прогуливаюсь, мне уже вторую ночь не спится.

— Ясно. Завтра покажешься целителю, поняла меня? Хочу, чтобы Гермут тебя осмотрел.

— Поняла, домин. — Наложница готова была согласиться сейчас с чем угодно, лишь бы Атерна ее отпустил. — Я сделаю, как вы приказываете.

— Я и не сомневался, — с некоторым довольством хмыкнул мужчина. Он наслаждался своей властью над людьми, хотя, обычно, и не опускался до демонстрации своего превосходства.

Ноир внезапно сделал шаг вперед и взял женщину за подбородок. Чуть ли не силой заставив смотреть ему в глаза, он прошептал, жадно разглядывая женственные черты ее лица: