Она повернулась ко мне:

– Надо же! Вот это действительно замечательно.

Более чем замечательно. Но если Бриджет не так повезло, как мне, и у нее нет верных друзей, мне, возможно, не стоит расстраивать ее рассказами о нашей дружбе. У меня самая замечательная жизнь, в которой присутствуют самые замечательные люди на свете. Мне не о чем было сожалеть и не о чем переживать.

Что бы ни произошло между мной и Бриджет пятнадцать лет назад, сейчас это уже не имело значения. Была ли она действительно важна для меня в то время или я просто придумал для себя идеальный образ, потому что она принадлежала к тому счастливому времени, когда еще были живы мои родители? Теперь же она ничего для меня не значила. Женщина, стоящая сейчас передо мной, не была Бриджет, она не была той женщиной, которую я создал в своем воображении, скорее, как оправдание нежеланию жениться. Влюбляться. Строить с кем-либо свое будущее.

Мы вышли из лифта и направились к бару, где она встречалась с подругой.

– Было приятно снова увидеть тебя, – сказал я, улыбаясь так, словно уже выиграл конкурс.

Она смущенно улыбнулась, словно сомневалась в правдивости моих слов.

– Мне тоже.

Я вернулся к лифту. Она никогда не узнает, почему мне было так важно снова увидеть ее. Теперь я мог легко распрощаться с вымышленным образом, который я лелеял так долго. Эта встреча перерезала последние нити, связывающие меня с прошлым.

Я наконец был свободен.

* * *

Я стоял рядом с Примроуз в противоположной стороне витрин со всеми изделиями, представленными на конкурс. Я даже не удосужился рассмотреть работы остальных финалистов, когда они были еще на стадии проекта, и не хотел видеть готовые изделия сейчас. Отец всегда говорил, что если сравнивать себя с другими ювелирами, то можно сойти с ума. И я всегда строго придерживался этого правила. В отличие от меня, Примроуз знала все об особенностях работ других ювелирных домов, которые сейчас красовались в витринах у задней стены зала.

– В конце концов, все решит личный выбор, – сказала она главному редактору журнала The Jeweller, который подошел, чтобы поздороваться, а на самом деле желая разнюхать, сильно ли мы нервничаем в ожидании исхода этой конкурентной борьбы. – Мы просто сосредоточились на разработке дизайна и стремились сделать свадебный комплект, достойный ее высочества.

– Вы хотите что-нибудь добавить? – спросил меня журналист.

– Нет, я просто с нетерпением жду приятного вечера с моей командой. Надеюсь, мы сможем собрать много средств на благотворительные цели.

Победа в сегодняшнем конкурсе стала бы вершиной моей работы, которой я посвятил всю свою жизнь. Но я не собирался признаваться в этом журналистам. Даже сам факт победы не имел значения. Я знал, что мы создали невероятный шедевр, отразив в нем природу Финляндии, традиции королевской семьи, а также затронув глобальные проблемы. И помимо всего прочего, наша работа – настоящая вершина ювелирного мастерства.

И все же надо признаться, победа в конкурсе была важна. По крайней мере, для меня. Мои родители о ней никогда не узнают и не оценят, но я хотел сделать что-то, чем, я уверен, они бы гордились. Заработанное мной состояние не впечатлило бы их. Однако, несомненно, именно отсутствие у них интереса к деньгам и прибыли и привело наш семейный бизнес на грань разорения. Их заинтересовали бы только сами украшения. Наш творческий подход к их созданию. Качество и огранка камней.

И у нас все это на самом высоком уровне.

В нескольких метрах от нас я заметил Тристана, пробирающегося к нам сквозь толпу с бокалом в руке.

– Возможно, я ни черта не понимаю в ювелирном деле, – сказал он. – Но, если бы решал я, ты бы стал победителем. Поздравляю, приятель. Ваши украшения – самые лучшие в этом зале.

– Полностью согласна, – сказала Примроуз, и Тристан расцеловал ее в обе щеки. – Впрочем, я слегка пристрастна.

Сзади к нам подошел Гэбриэл.

– Прекрасная работа, – сказал он. – Все это выглядит весьма впечатляюще. И без всяких рекламных прибамбасов. Вы заметили, что первые украшения от входа представлены на фоне видеофильма?

– Довольно оригинально, – сказал Тристан. – Но это означает, что все внимание будет приковано к фильму, а не к диадеме. Хотя, возможно, это и к лучшему, так как говорит об их примитивном подходе. – Тристан, как и все мои друзья, оставался мне верен до глубины души.

– Да, действительно, очень примитивно, – согласился с ним Бек, возникший словно из ниоткуда. А я-то сомневался, что он сможет прийти. – И, напротив, украшения Daniels & Co смотрятся великолепно. – Он огляделся вокруг. – А где же Холли?

К счастью для меня, Гэбриэл отвлек его от развития этой темы, возможно, вспомнив, что Холли не хотела, чтобы мои сотрудники знали, что мы встречаемся. Хотя теперь это не имело никакого значения. Ее здесь нет, и я сомневался, можно ли все еще считать нас парой. После ее отъезда я перерыл всю квартиру и выяснил, что она забрала все свои вещи. Я знал, что она ничего не оставила и в своей квартире. Получается, она оборвала все концы, чтобы у нее не было повода вернуться. Я не знал, что и думать. Неужели она ожидала, что я просто скажу: «Спасибо за все, как-нибудь увидимся»?

Я послал сообщение Отэм, но ответа не получил.

Я хотел, чтобы Холли стояла сейчас здесь рядом со мной. Она должна была увидеть плоды своих трудов. Осознать, на что она способна.

Нас пригласили пройти к столу, где должны были сидеть члены команды Daniels & Co, а Гэбриэл, Тристан и Бек направились к столику рядом. Прежде чем последовать за ними, я оглядел зал, ища глазами Дэвида.

– Мама с папой были бы рады видеть вас обоих здесь, – сказал он, подходя сзади к нам с Примроуз.

Я обнял его и не хотел отпускать. Я столько времени зря злился на него, что забыл, как сильно по нему соскучился. После того как он вернулся в мою жизнь, эти чувства вновь нахлынули на меня. Мне в детстве так нравился его смех и то, как он прекрасно играл в футбол. Я помнил, как он возмущался, когда кто-то поступал несправедливо. Помнил, как он заклеивал мне пластырем ушибленное колено, как дразнил меня и подстригал мне волосы, когда мне было восемь лет – они у меня слишком быстро отрастали, а родителям вечно было недосуг. Он был образцовым старшим братом. Когда Дэвид продал наш бизнес Sparkle, я вытеснил эти воспоминания на задворки