– А.

– Вот видите.

– Значит, его отпустят?

– Нет, ему покуда грозит небольшой исправительный срок, лет пять-десять. С вами, к сожалению, дело обстоит хуже.

– Да? И сколько?

– Четвертак, а может, пятнадцать. Все зависит от вас. Давайте сотрудничать, Владимир Юрьевич, – продемонстрировал улыбочку следователь.

– Черт знает что. Может, все-таки обратитесь к Поздоровкину?

– Ну обратимся, и что?

– Он подтвердит, что мы вместе учились.

– Вдруг так, и что?

– Все станет на свои места.

– А если вас завербовали до поступления в красноармейское училище?

– Так мне же тогда было всего шестнадцать, что за бред.

– У нас, между прочим, уголовная ответственность наступает с двенадцати годков, Владимир Юрьевич. Вы об этом забыли?

Словом, в процессе разговора выяснялось, что Владимир Юрьевич Луговой вообще много чего поперезабывал. Вот что значит жить вдали от Родины-мамы.

Сделать разворот на «СР-71» – это вам не сжевать фунт изюму. Из-за скоростей, а также нагрузок, которые способны выдержать организм человека и конструкция планера, такой маневр занимает десятки километров. Думаете, это давало лишний шанс истребителям-перехватчикам? Черта лысого, столь скоростную цель они были способны сбить только на встречном курсе, никакая из бортовых ракет не умела догнать «Локхид» при достаточной форе. Кроме того, поскольку «семьдесят первый» отслеживался в основном пассивными методами, а также длинноволновым загоризонтным локатором, наблюдатели получали на своей аппаратуре его координаты с достаточно большой ошибкой. «МиГи» же вообще до поры до времени наводились, следуя данным командного пункта наведения, они опасались включать свои дорогущие фазированные решетки, дабы не предупреждать противника об атаке – они хотели сделать все чисто и гладко, эдакая неторопливая стрельба из засады. Наглого янки, по их мнению, следовало проучить. Давно, очень давно они так не наглели. Акватория северо-западной части Тихого океана уже солидный срок считалась зоной безраздельного господства стран победившего социализма, никакие разведывательные полеты здесь не допускались приблизительно с семидесятых годов. Правда, последнее время, по слухам, возможно, имеющим под собой почву, активность заокеанского агрессора невероятно повысилась. В этом мире не приняты были «мягкие» методы борьбы с нарушителями режима полета, всякие там «вытеснения» или предупреждения о нарушении воздушного рубежа, единственный метод и единственное наказание был расстрел – ракетная атака. И знаете, помогало. По крайней мере, до сих пор ПВО не жаловалась.

На этот раз осторожность истребителей сыграла с пилотами злую шутку. «СР-71» уже завершал многокилометровый маневр, когда на КП наконец разобрались, что происходит, и передали на «МиГи» новые данные. Даже те, кто передавал, сообразили, что время упущено. Несмотря на то что «МиГ-31» был рожден на целую самолетную эпоху позже «семьдесят первого», он тем не менее тоже подчинялся законам физики, и его параметры так же ограничивались биологическими организмами, помещенными под прозрачными колпаками. Следуя приказу, они, конечно, попытались сделать все возможное, но их попытки были заранее обречены. Представьте обиду летчиков, их побелевшие, зажатые в перчатки кулаки, сжимающие штурвал.

Поскольку расстояние, судя по исходным данным, было уже относительно небольшим, один из атакующих включил бортовой локатор. Это была не примитивная система, имеющая вращающиеся части, луч формировался несколькими сотнями маленьких штыревых вибраторов. Вначале система сформировала широкую диаграмму направленности и мигом просканировала заданный сектор. После обнаружения цели – «СР-71» представлял с задней полусферы чудовищную радиовидимую блямбу – луч сузился, уточняя параметры. Для пилота, задействовавшего локатор, полученная информация уже не могла иметь никакого значения, любой из видов бортового оружия не успевал догнать нарушителя. Ну что же, подавив обиду, летчик «МиГа» сделал то, что и было положено бывшему пионеру и комсомольцу – помог товарищам. Нажав одну из кнопок на пульте, он послал в пространство закодированный сигнал с уточненными данными о цели.

Однако и Кир Толкотт, беспечно уносящийся от своей смерти в ста восьмидесяти километрах от русского самолета, внезапно вспотел: на его панели высветилось сообщение о попадании «семьдесят первого» в луч сопровождения неизвестного локатора. Не зная расстояние до перехватчика, вполне можно было предположить, что за самолетом уже несутся ракеты «воздух – воздух». Жить очень хотелось, но «Локхид» не был создан для пируэтов высшего пилотажа, потому Кир Толкотт не завалился на крыло, не спикировал штопором и не завис в воздухе носом кверху, как это умел делать какой-нибудь юркий «МиГ-29», Кир Толкотт совершил два взаимосвязанных действия – он увеличил скорость, вводя двигатель в форсажный режим, и начал набирать высоту. Навалившиеся перегрузки вновь отвлекли его от чрезмерных переживаний, кроме того, он несколько пришел в себя – где это видано, чтобы американские самолеты сбивали над нейтральными водами? Кир Толкотт понятия не имел, где находится, то есть он, конечно, знал свои координаты, но ни о какой параллельной вселенной он ведать не ведал. О нестабильности в океанских акваториях он тоже слыхом не слыхивал. Точно так же он не знал о десятках американских летчиков, погибших в последние месяцы. Тем не менее примененная им тактика в данном случае оказалась единственно верной. Более того, она бы была полностью выигрышной, если бы на «семьдесят первый» охотились иные, более примитивные типы самолетов, а кроме того, если бы «МиГ-31» был один.

Но это было не так.

Как-то раз, во время очередной плановой беседы-допроса, в коридоре послышался небывалый приглушенный шум, как будто надзиратели и выводные внезапно и одновременно перешли от положения «вольно» в позу «смирно!» или даже «на-кра-ул!». Может, так оно и было в действительности, ибо вслед за этим дверь следовательского кабинета рывком разверзлась, и на пороге материализовался генерал-майор во всей красе парадного обмундирования.

Подозреваемый в шпионаже Луговой сидел спиной к входу, но чутким армейским нутром ощутил дыхание момента – он попытался встать в соответствии с привитым еще в военном училище ритуалом, но сцепленные за спиной руки не дали это выполнить с должным энтузиазмом. Следователь-дознаватель вскочил и бодро доложил обстановку.

– Вольно, капитан, – махнул на него рукой генерал.

За генералом не громоздилась привычная в таких случаях свита, только один подполковник, на которого поначалу Луговой не обратил никакого внимания, но когда присмотрелся – обмер. Это был Геннадий Иванович Манин собственной персоной. «Выкрутился, зараза! – подумал про себя Владимир Юрьевич Луговой. – Как всегда, вышел сухим из воды, гад».

– Так, – сказал генерал-майор, присаживаясь на свободный стул. – Вообще-то зря я вас остановил, капитан. Доложите-ка поподробнее об этом арестованном. В чем его обвиняют конкретно?