Вот типичная сценка из так называемого «дикого» футбола. В компанию 18-летних затесался 12-летний. Что остается «малышу», чтобы не затеряться среди здоровяков, чтобы его не вытолкали с поля за ненадобностью? Ему надо превзойти их в технике, в ловкости, в смекалке. Вот он и изощряется. А как закаляется, мужает его характер в неравных схватках! Насколько мне известно, именно так формировалось искусство столь знаменитых «технарей», как братья Дементьевы, динамовец С. Ильин, спартаковец В. Степанов, куйбышевец, а потом спартаковец Г. Хусаинов.

А сейчас я не уверен, что «малыша» примут в школу. Откажут: ростом не вышел. А если и примут, то уроки и нагрузки будут для всей группы одинаковые, и он не сумеет выделиться, будет постоянно уступать здоровякам.

Хотя я, когда играл, был по росту в своей команде правофланговым, с большим сомнением отношусь к тому, что баскетбольный рост проникает в футбол. Боюсь, как бы погоня за ростом игроков, нынче вошедшая в моду, не придавила футбол, не вытравила из него игровое начало, не сделала его однообразным. Задуматься бы вовремя тренерам над тем, почему так редко встречаются игроки типа Ф. Черенкова, А. Заварова, А. Нарбековаса, без которых футбол теряет живинку, упрощается!

Техника закладывается в раннем возрасте, «технари» – они все из детства. Не знаю случаев, чтобы взрослый футболист вдруг превратился в «технаря». Другое дело, что технические навыки полагается постоянно тренировать, оттачивать, совершенствовать. Так, наш прославленный Сергей Сальников, общепризнанный «король техники», когда заканчивались общие занятия, регулярно собирал с десяток мальчишек и затевал с ними игры втроем против шестерых или он один против троих. Учебной программой это не предусматривалось, но Сальников знал, что делал, он до конца спортивной карьеры оставался виртуозом. Подобное отношение к поддержанию и развитию своего мастерства, к великому огорчению, сейчас встречаешь чрезвычайно редко. И тренеров упрекать едва ли справедливо, тут должна проявляться внутренняя потребность игрока, его взыскательность к самому себе. А индивидуальные занятия по принуждению – бессмыслица.

Я лично высоко ценю командный патриотизм и смелость.

Командный патриотизм, полагаю, понятие ясное. Если мы в своем кругу о ком-то говорим «спартаковец», то это надежная характеристика. И не обязательно человек по происхождению с Ширяевки или из Тарасовки. Достаточно много было игроков, пришедших в нашу команду взрослыми, но принявших нашу «веру». Это В. Степанов, Н. Дементьев, А. Парамонов, Н. Симонян, Н. Тищенко, И. Нетто, Н. Киселев, В. Маслаченко. Спартаковцы – те, кто в игру, в судьбу команды вкладывают душу.

Но попадались, что греха таить, и люди как бы из «наемного войска»: играли неплохо, но без душевного горения, с прохладцей. Футболка на них та же, а в ранг спартаковцев мы их не возводили.

О смелости применительно к футболу, на первый взгляд, рассуждать тоже вроде бы незачем: сама игра по всей своей сути для людей смелых. Так-то оно так, а мы тем не менее то об одном, то о другом отзываемся – трусоват, причем это может быть не какой-нибудь щуплый, а здоровенный парень, атлет.

Основываясь на долгом опыте, я выработал для себя некую градацию. Не настаиваю на ее абсолютной точности, но рискну предложить вниманию читателей.

Первыми идут храбрецы, люди, от природы лишенные чувства страха. Смело они играют всегда, без исключений. Могу назвать В. Степанова, Н. Дементьева, И. Нетто, А. Масленкина. (Привожу примеры из «Спартака», потому что лучше знаю одноклубников, но, разумеется, храбрецов хватает и в других командах.) Масленкин и за пределами поля ничего не боялся. Уж как туго ему, центральному защитнику, приходилось в поединке с молодым Стрельцовым, случалось, тот его и обходил, и обыгрывал, но Анатолий перед следующим матчем с «Торпедо» нисколько не тушевался: «Стрельцов? Ну и что? Поговорим с ним…»

Из следующего поколения спартаковцев храбрецами как на подбор были полузащитники команды-чемпиона страны 1969 года Н. Киселев, В. Калинов, В. Папаев. В сегодняшнем «Спартаке» к этому разряду я отношу Г. Морозова, Е. Кузнецова, Ф. Черенкова, С. Базулева.

(Хочу сделать оговорку: не зачисляю в храбрецы тех, кто играет грубо, это нечто иное, из другой оперы.)

Следующая категория – те, кто не боится вмешиваться в заведомо опасную ситуацию, практикует это часто, но не всегда.

Третьи – предпочитающие благоразумный риск, они рискуют иногда.

И наконец, игроки, заставляющие себя рисковать «через не могу», причем в крайних случаях.

Как видите, все проявляют смелость, без этого на поле делать нечего, но в разной мере и по разным побудительным причинам.

Давно замечено, что тот, кто больше опасается, чаще страдает. Так сказать, практическая выгода от смелости. Ну а храбрецы, так те цены не имеют, именно они более, чем другие, способны повести команду за собой. Предположим, известно, что у противника грозные, опасно играющие защитники. Если у нас не окажется храбрецов, которые как ни в чем не бывало вступят в борьбу с подобными защитниками, то дело плохо, инициатива будет потеряна. Если же они есть и покажут пример остальным, то и вся команда втянется в борьбу.

Может быть, с трибун все такие оттенки поведения игроков на поле и не заметны, но с тренерской скамьи мы их различаем.

Здесь уместно сказать о спартаковском духе. Пожалуй, лет пятнадцать назад я сей темы не стал бы касаться: с какой стати толковать о том, что и без пояснений видно. Да, спартаковский дух – никакая не мистика. Он проявлялся особенно выпукло в том, что мы, как правило, выигрывали узловые, решающие матчи и в чемпионате, и в розыгрыше Кубка, и международные. А обеспечивалось это, как я считаю, разумным подбором игроков, наделенных ярко выраженной волей. Помню, приехал к нам с предложением своих услуг Василий Соколов, молодой и безвестный. Побеседовали мы с ним, а когда он вышел, брат мой Андрей говорит: «Нечего сомневаться, возьмем, ты разве не заметил, какие у него глаза: стальные, как у хищной птицы…» Взяли и не раскаялись. Выдающимся, несгибаемым защитником, сначала крайним, а потом центральным, стал Василий! И тренером позже был, в 1952 и 1953 годах «Спартак» под его началом в чемпионы вышел.

Или другой случай. Заявился незвано из Днепропетровска никому не ведомый вратарь Алексей Леонтьев. Дело было зимой. И вот в маленьком манеже на улице Воровского устроили ему проверку. Встал парень в ворота, а бить ему взялись те, у кого «тяжелые» удары, – В. Степанов, В. Семенов, Андрей Старостин. И они «разошлись» друг перед другом. Я сидел, смотрел и начал даже жалеть бедного пришельца. А он, в то время тощенький, кидается и ныряет в углы ворот, да так отчаянно, так бесстрашно и зло, словно сошлись они не на живот, а на смерть. В тот же день было решено: берем. Пришелся ко двору Леонтьев, стал спартаковцем.

Мало-помалу так и сложилась легенда о спартаковском духе. А мы ее со своей стороны подогревали: до 1972 года одиннадцать раз выходили в финал Кубка, девять раз побеждали, причем обыгрывали московское «Динамо», «Торпедо», тбилисское «Динамо», которые в тех сезонах были посильнее «Спартака».