Метров через десять от тамбура, там, где коридор расширялся и раздваивался, Захар наткнулся на труп. Вернее – на скелет. Чистые, будто отполированные кости, явно принадлежали человеку. Лесник присел над костяком, носком ботинка перекатил череп на бок: в виске зияла дыра. Что-то звякнуло, и из глазницы выпал сплющенный свинцовый комочек. Пуля.

Гадать, кто убийца, долго не пришлось. Неподалеку лежал еще один скелет. Между ребер торчал ржавый нож, а возле руки лежал покрытый пятнами коррозии пистолет. Все ясно. Этому всадили нож в грудь, но он нашел в себе силы достать пистолет и прикончить убийцу. Интересно, из-за чего они повздорили? И кто это вообще? Непохоже на разведчиков из монастыря. Уж слишком давно лежат. Впрочем, Андрей не сказал ему, когда именно отправлял людей. И все же Захар почему-то был уверен: это не они.

Встав, лесник продолжил путь. Перед его выбором он колебался всего несколько секунд и в итоге свернул в правый коридор. Пол там покато шел под уклон, а Захар сомневался, что нужные ему бумаги лежат наверху. Скорее, где-то ниже, там, где жилые помещения.

Запах падали усилился, превращаясь в полноценную вонь. Захар поморщился и поднял ворот свитера, уткнувшись в него носом. Эх, жаль, не додумался с собой одеколона какого взять! Хотя, кто ему его бы дал? Тут и за фонарь с обрезом спасибо. Он подумал, остановился. Достал из кисета газетную бумагу, которую использовал для самокруток, скрутил две плотные трубочки и вставил их в нос. Дышать ртом не так удобно, но его, по крайней мере, не вывернет.

Коридор кончился ступенями бетонной лестницы без перил. Вниз вели два коротких марша. Убедившись, что лестница в целости, Захар быстро спустился вниз, и его едва не стошнило от ударившей в нос вони. Опустив глаза, лесник понял, что нашел разведчиков Андрея.

Пол у лестницы был завален фрагментами полуразложившихся тел. Рука, нога, какой-то бесформенный кусок мяса, голова… Еще одна. К горлу подступил огромный комок. Очень захотелось вернуться назад. Сунув обрез в кобуру, Захар нашарил флягу и сделал большой глоток. В этот раз он даже не почувствовал жидкости, прокатившейся по горлу в пищевод. Зато стало немного легче, отпустило. Настолько, что он даже решился рассмотреть подробности. Подробности ясности не добавили.

Здоровых сибирских мужиков кто-то попластал на куски широким острым лезвием. Как котят беспомощных. Возможно, кто-то и пытался сопротивляться – вон, рука, разрубленная вдоль со стороны ладони. Видать, пытался закрыться. Но кто это сделал? И самое главное: где этот «кто» сейчас? Ушел? Или до сих пор бродит где-то тут, по сырому подземелью?

– Да ну нахер, – вслух выругался Захар. – Кто тут сидеть будет? Кому оно надо – в темноте и холоде?

И будто в ответ откуда-то слева донесся шум.

Захар сам не понял, как обрез оказался у него в руках. В мгновение ока лесник развернулся, направляя короткий ствол в направлении шума. Туда же светил подрагивающий луч фонаря.

Никого.

Кричать «Эй, кто здесь?», как в плохих фильмах ужасов, изредка смотренных до Срани, Захар не стал. В голове мелькнула строчка, читанная где-то в Сети еще тогда, когда эта самая Сеть была: «Лучше выстрелить, перезарядить и снова выстрелить, чем светить в темноту и спрашивать: «Кто там?». Очень тонко подмечено. Только вот патроны не бесконечные, а твердой уверенности в том, что ему не послышалось, у Захара не было. В этом гребаном подземелье что угодно может послышаться. А может, это просто крыса? Живут крысы в холоде и запустении или нет? А хрен его знает. Но какой-то мелкий падальщик с поверхности спуститься мог легко. Во всяком случае, так хотелось думать.

– Хрень какая-то…

Захар настороженно двинулся в ту сторону, где ему послышался шум. Глухая стена. Точно почудилось. Надо отсюда выбираться скорее. А то вообще крыша съедет. Впрочем, есть от чего.

Когда он проходил мимо выхода на лестницу, под ногами что-то бряцнуло. Посветив под ноги, Захар разглядел саперную лопатку, покрытую темными пятнами крови. Широкая. И острая. Раньше была.

– Дьявольщина.

Он сплюнул на пол и удобнее взялся за рукоять обреза.

Где в армейском убежище могут храниться важные документы? В сейфе. В кабинете того, кто тут был за главного. Мелькнувшую мысль о том, что, если документы в закрытом сейфе, хрен он их достанет, Захар отогнал. Проблемы надо решать по мере их поступления. Сначала нужно найти кабинет этот.

Он шел по коридору медленно, стараясь не издавать лишних звуков, непроизвольно пригибаясь. Хотя и сам понимал, что это глупо. Если здесь действительно кто-то есть – его уже услышали. А если нет – что скорее всего, – тогда это и подавно не имеет смысла. Но поделать с собой он не мог ничего. Подумав, лесник признался самому себе, что ему страшно. Реально страшно. Так, как не было даже там, на кладбище, где при свете луны он вбивал жуткую человекоподобную тварь надгробием в мерзлую землю. Страшно до липкого пота по телу, до мелкой дрожи в руках. Но теперь достать документы ему хотелось не только из-за того, что ему, возможно, вернут его добро. Теперь это стало делом принципа.

А еще Захар знал: стоит ему повернуть назад, как страх превратится в захлестывающую панику. Как в детстве, когда, напугав друг друга страшилками у костра, идешь домой в одиночестве. Когда страх заставляет кинуться бежать, а подхлестываемый паникой мозг превращает легкий ветер, колышущий ветви деревьев, в шум крыльев планирующей гарпии. А это место и без того было настолько пропитано страхом, что, казалось, еще немного эманаций – и он обретет форму. И потому Захар не позволял себе ускорять шаг или поворачивать назад. Он шел по коридору, до боли в челюстях стиснув зубы, выставив перед собой ствол обреза, и концентрировался на мерном жужжании динамки фонарика, чтобы окончательно не сорваться в липкую бездну безумия.

За очередным поворотом началась жилая зона. Во всяком случае, Захар представлял ее именно такой. Проемы дверей по обе стороны, двери, в основном широко распахнутые. Он осветил одно из помещений, не пытаясь сунуться внутрь: столовая. Кое-где на длинных столах еще осталась неубранная посуда.

Так, а это что-то вроде кают-компании: длинные обшарпанные диваны вокруг стола, на стене матово поблескивает экраном плазменный телевизор. Или жидкокристаллический – кто его разберет? В центре экрана – дыра. «В жопе у тебя дыра. Это отверстие», – неожиданно всплыло в памяти. Ну ладно. Отверстие. Пулевое. От которого во все стороны разбежались извилистые змейки трещин. Кто-то психанул.

Следующая дверь. Каптерка? Железные ящики у стен, какое-то барахло свалено на столах. Скорее всего. Дальше. Следующая дверь закрыта. Проверить? Надо. Вдруг тут табличек вешать не принято и это и есть кабинет самого главного? Захар подкачал динамку фонаря, вытер потную ладонь о штаны и рывком распахнул дверь.

На этот раз сдержаться он не смог. Сумел только отвернуться в сторону, да шею вытянуть, чтобы мутный поток рвоты не запачкал одежду. Рвота оживила забитое обоняние, трупная вонь заполнила ноздри, и его вырвало во второй раз. Лесник отер рот рукавом, достал из кармана обрывки газетной бумаги, приберегаемой для самокруток, запихал несколько полосок бумаги в нос, скрутив их трубочками. Стало несколько легче. Он подобрал оброненный обрез и снова заглянул внутрь.