class="p1">– Держать оборону, братцы! Для нас этот пролесок последний рубеж. Не удержим – врукопашную в лесу придётся резаться!

Возле головы свистнула пуля, и он пригнулся. Вот уже час шёл этот лесной бой. Рота потеряла в нём уже убитого и двух раненых. Долго они так не продержатся, если навалятся с леса и дороги, только и останется тогда бежать без оглядки!

– Вашбродь, по дороге османская конница драпает! – донёсся доклад Андреянова. – Сломя голову несутся, видать, наши им там наподдали!

– Держим рубеж, братцы, передать по цепи, что наши совсем близко! – крикнул Егоров, прочищая шилом забитое затравочное отверстие в замке штуцера.

Русские пехотные каре, отбив три наскока кавалерии неприятеля, сами перешли в наступление и скорым шагом вступили в дефиле Делиорманского леса. Дорогу здесь пробивали Суздальский и Севский пехотные полки. По сторонам от них шли егерские батальоны Ферзена, Река и Трейдена.

– Наши, наши идут! – послышалось от дефиле, удерживаемого первой полуротой. По лесу с тыла бежали цепью зелёные фигуры в егерских мундирах.

– О-о, да здесь волкодавы албанцев к земле прижали! – крикнул невысокий жилистый поручик, подбегая к Алексею. – Батальон полковника Ферзена, господин капитан, поручик Слободской, – представился егерский офицер. – Теперь обратно этих погоним! – И, оглядывая просеку, выдернул из ножен саблю. – Рота, за мной!

Егеря выскочили вслед за своим командиром.

– Особая рота, вперёд! – Лёшка взвёл курок на уже перезаряженном штуцере и, пригнувшись, вынырнул из-за ствола на просеку.

– Ура-а! – нёсся клич нескольких сотен глоток. Беспорядочно отстреливаясь и не приняв ближнего боя, албанцы спешно откатывались на юг. А по дорожному дефиле уже с гиканьем неслись казачьи сотни.

Суворовские войска, совершившие до этого длительный суточный марш, прошли восемь вёрст в жару по лесной, загромождённой брошенным турецким обозом дороге и, выйдя на южную опушку леса, развернулись в боевые порядки. В атаку шло два пехотных каре. Спереди, в ста шагах перед ними, бежали в россыпном строю егеря, а кавалерия прикрывала пехотные фланги.

Вновь, как в прежних полевых сражениях, в клубах пыли с криками накатывала на русские шеренги неприятельская конница.

– Рота, дальний прицел четыре сотни шагов. То-овсь! Пли-и!

Грохнул оглушительный залп, и егеря в уплывающих в сторону облаках сгоревшего пороха сами без команды вели зарядку своих ружей.

Огнен как мог старался не отстать от своих русских товарищей. Его потряхивало от чувства близкой опасности и азарта боя. Быстрее, быстрее, ну же! Шомпол протолкнул тугую овальную пулю, обёрнутую плотной бумагой, до самого упора. Шомпол на место в цевьё!

– Огонь! – послышалась команда ротного, и по ушам хлестнул ружейный залп.

– Не успел! Ворона! – сам себя ругал молодой солдат. Засмеют товарищи копушу! Щёлкнул курок, встав на боевой взвод. Прицел! Выстрел! Бах! – фузейная пуля сбила того всадника, в которого он и метил. Ура! Он попал! Стрелок обернулся. Егеря уже были в шагах в десяти сзади, они спешно откатывались под защиту пехотных шеренг. А на Огнена неслась орущая и визжащая толпа турок. Быстрее, быстрее! Ну почему он такой неумелый!

Баба-ах! Баба-ах! Баба-ах! – волнами раскатились ружейные залпы от пехотных каре, и над головой у серба свистнула туча свинца. Он резко пригнулся и, потеряв равновесие, растянулся на траве. Ну всё, теперь точно его затопчут! И, сжавшись в комок, он закрыл глаза.

– Ранен, куда, где болит?! – По щеке хлопнула ладошка. Парня подхватили под руки два крепких егеря и потащили вглубь строя.

– Не-е, оглушило мало, упал. Не поврижден. – Огнен выдохнул и окончательно пришёл в себя.

– На вот, паря, хлябни водицы, – капрал из третьего отделения подставил горловину фляжки ко рту и влил ему воду.

– С почином тебя, братец! Почитай, что заново ты нонче родился, вот теперь ты настоящим егерем стал! – хохотнул подошедший рябой солдат и хлопнул его пятернёй по плечу.

Оген поперхнулся и закашлялся.

– Чаво тут крутишься, дурында! – прикрикнул на пехотинца егерский капрал, постукивая серба по спине. – Иди вон в шеренгу, басурмане уже прочь откатывают, скоро сами в атаку пойдём!

– Ну всё, оклемался, поди? Держи вот ружжо своё, вояка, и более его не теряй! Ты хоть даже и ранетый будь и кровью исходи, а личное своё оружье при тебе завсегда должно быть, ещё и с зарядом в стволе! – наставлял серба опытный егерь. – Ладно, один раз по молодости такое простительно, пошли вон скорей, капитан уже команду подал. Сейчас в цепи вперёд пойдём!

Отражая огнём и штыками атаки противника, русская пехота, поддерживаемая с флангов кавалерией, упорно продвигалась вперёд. Парируя натиск турок, Суворов несколько раз перегруппировывал свои дивизионные порядки. В некоторые периоды он ставил каре в одну линию, затем восстанавливал вторую.

С каждой неудачной атакой турки всё больше падали духом. Их натиск постепенно ослабевал. Той прежней уверенности и дерзости в наскоках уже и в помине не было. А русские пехотные подразделения, пройдя девять вёрст по жаре с боем, уже приближались к их лагерю. В это время пошёл ливень, как позже описывал в мемуарах Суворов: «…Шли мы лесом девять вёрст, и по выходе из него упал сильный дождь, который наше войско ободрил, противному ж мокротою причинил вред».

– Господин капитан, вам приказ от командующего дивизией! – молоденький прапорщик протянул руку в сторону холма. – Оттуда, с возвышенности, по нам османские пушки бьют, пока ядрами, это не так опасно, но как только наше каре к ним ближе подойдёт – картечью солдат посекут. Генерал-поручик приказал сделать так, чтобы они замолчали!

Козырнув, офицерик убежал обратно, а Лёшка, глядя на возвышающийся от него в версте холм, чесал голову.

– Легко сказать – чтобы замолчали, а как к ним подобраться. Живан, что скажешь? – и он передал свою подзорную трубу поручику.

Тот долго в неё смотрел и вернул обратно.

– Делать нечего, Алексий Петрович, будем штурмовать эту высоту, приказ нужно исполнять. Россыпью пойдём, не такими большими потери будут.

– Россыпью пойдём, россыпью, – шептал Алексей. – Эх, если бы не та кодла всадников, которая недавно только откатилась. Можно было бы теми кустиками у ручья пробежать по низине да потом с фланга и вообще чуть сзади этим пушкарям зайти. Но если сипахи нас там заметят, то враз всех стопчут. Им этот ручей, что для журавля лужа. Хм, а если их сковать, а если, допустим, у сипахов своя цель будет, и им не до какой-то там горстки егерей станет? Данилка! Подпоручика Бестужева ко мне быстро! – крикнул он вестовому, сам сосредоточенно осматривая подступы к холму справа. – Так, вот здесь укрыться перелесочком, а тут мы ныряем в ручей и бежим прямо по нему шагов триста. Потом он уходит западнее, а мы ещё забегаем за