– Мама говорит, что женщина, которая носит ребенка, – святая, – горячо сказала Джулия, но дедушка ничего не ответил на это.

Дедушка Убальдо правильно тогда сказал: «Ты еще мала, чтобы судить других». Теперь она выросла, и с ней случилось то же, что и с Джильдой. Франко, конечно, нельзя сравнивать с карабинером, и живота у нее пока нет, но она-то знает, что ждет ребенка! Джулия вдруг почувствовала к этому маленькому беззащитному существу безграничную любовь и нежность.

– Я не могу ждать конца плавания, – твердо сказала она Франко. – Не могу, а главное, не желаю. У меня есть мужчина, я хочу к нему.

Франко горько улыбнулся.

– Он уже был у тебя, когда ты мне позвонила в офис и назначила свидание, он был у тебя, когда ты стонала от страсти в моих объятиях.

Джулия не считала нужным ни извиняться перед ним, ни оправдываться. Наваждение прошло, осталась лишь усталость.

– Я хочу домой, – только и сказала она.

– К Гермесу?

– Да.

– Ты его любишь?

– Да.

– Но и я тебя люблю.

– Я совсем тебя не знаю. Ты нравишься мне, это правда, но с Гермесом у меня на всю жизнь.

Франко сел с нею рядом и в отчаянии закрыл лицо руками.

– Я из-за тебя потерял голову, я привез тебя на яхту, где никогда не было ни одной женщины. Как только я увидел тебя в первый раз, я понял, что ты особенная. Есть женщины и красивее, но ты… ты околдовала меня своей непредсказуемостью, своей тайной.

Он на минуту замолчал, потом отнял руки от лица и, посмотрев на нее странным помутневшим взглядом, продолжал:

– Я хотел бы стать маленьким… вот таким, – Франко расставил большой и указательный пальцы, – чтобы войти в тебя, в твое лоно. Я хотел бы стать твоим сыном.

У Джулии мороз пошел по коже.

– Ты отвезешь меня домой? – как можно спокойнее спросила она.

– Конечно, мы утром уже будем в Минорке, не беспокойся. Может быть, вернемся в постель и проведем оставшиеся часы вместе?

Но Джулия была уже далеко и от Франко, и от морского путешествия, и от скоропалительного романа. Она думала о Гермесе, о Джорджо, об Амбре и о своем будущем ребенке, которого любила с каждой минутой все больше и больше.

Проведя добрую четверть часа под стеклянной крышей, через которую в мансарду заглядывали звезды, насмотревшись на непонятные картины, развешанные по стенам, Валентина Ригетти продрогла до костей и решила отправиться на поиски Гермеса.

Недоумевая, почему он сбежал от нее, как вор, она спустилась вниз, но Гермеса не обнаружила. Ее спутник отплясывал ламбаду с какой-то смуглой сухопарой девицей, и Валентина крикнула ему:

– Я ухожу. Увидимся завтра.

– Нет, я с тобой, – сказал молодой человек и, бросив свою партнершу прямо посреди танца, стал протискиваться к Валентине.

– Как хочешь, но сначала мне надо найти свою шубу.

Одежда гостей была свалена на кровать художницы, и, увидев гору из пальто, шуб и плащей, Валентина растерялась.

– Попробуй найди здесь что-нибудь, – вздохнула она, перебирая вещи.

К ней подошла чернокожая служанка и спросила:

– Вы Валентина Ригетти?

– Да, а что случилось?

– Вам звонят, телефон в кухне.

В кухне царил страшный беспорядок. Везде громоздились стаканы, пустые бутылки, грязные тарелки. Телефонный аппарат стоял на блюде с недоеденными бутербродами, трубка была измазана кетчупом.

– Кто это?

– Гермес.

– Не знаю такого.

– Не сердись, просто я не мог больше находиться в этом бедламе. Приезжай лучше ко мне что-нибудь выпить.

– К тебе – это куда?

– В отель «Пьер», номер четыреста шесть.

Валентина вернулась в спальню, где ее приятель, продолжая поиски, раскидывал в разные стороны чужие пальто и шубы. Поймав одну на лету, Валентина набросила ее на плечи.

– Слава Богу! – с облегчением вздохнул молодой человек. – Наконец-то нашлась.

– Это не моя, – рассмеялась Валентина, – но размер мне подходит, да и мех красивый. Прости, я спешу. – И она, помахав обескураженному приятелю, тут же исчезла.

Для Валентины Ригетти, как и для всех представительниц слабого пола, работающих в клинике, Гермес Корсини был настоящим божеством. Втайне вздыхая о нем, все его коллеги-женщины знали, что он недосягаем, потому что влюблен в свою писательницу Джулию де Бласко и на других просто не смотрит. Валентине льстило, что профессор проявил к ней интерес, и она, не раздумывая, приняла его приглашение.

Когда она постучала в дверь гостиничного номера, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди.

– Не опоздала? – спросила она, входя в уютную гостиную, обставленную в европейском стиле.

– Напротив, ты очень пунктуальна, – ответил Гермес, помогая ей снять меховое манто.

Гермес подвел ее к столику, на котором стояли ведерко с шампанским, фрукты, бокалы и сандвичи с семгой, украшенные листьями зеленого салата.

– С чего начнем? – тряхнув копной своих великолепных волос, спросила Валентина и взглянула на Гермеса с вызовом – она знала, что очень привлекательна в эту минуту.

– Начнем с того, на чем остановились, – улыбаясь, ответил Гермес и подал ей бокал шампанского.

Валентина посмотрела на Гермеса, и ей показалось, что его глаза затуманены желанием.

– За нас, – сказала она и поднесла бокал к губам.

– За нас, – рассеянно повторил Гермес и добавил: – Здесь есть кое-какая еда.

– Будем есть до или после? – откровенно спросила она.

– После, – ответил Гермес и увлек ее в спальню.

Несмотря на внешнюю раскованность и богатый любовный опыт, Валентина, как и все женщины, в душе мечтала, что рано или поздно встретит мужчину своей жизни. Она не знала, почему неприступный профессор Корсини вдруг обратил на нее внимание, но ей было приятно, что это произошло. Конечно, она отдавала себе отчет, что скорее всего их отношения не будут иметь продолжения, но сейчас это не имело для нее значения.

Гермес опрокинул ее на кровать прямо в платье и овладел ею быстро, грубо, без ласк, без единого поцелуя. Все кончилось почти молниеносно, и Валентина, чувствуя себя униженной и обманутой, была на грани истерики.

Джулия вышла из такси и направилась к дверям гостиницы «Пьер». Она добиралась до Нью-Йорка целый день, пересаживаясь с самолета на самолет, и, достигнув наконец цели, почувствовала себя счастливой.