– Идем быстрее!

Мой окрик словно сорвал ее с места, и только тогда, обежав вокруг машины, она бросилась ко мне. Схватив ее за руку, я почти потащил ее за собой. Она ничего не говорила, шумно дышала, и только спустя несколько минут, когда мы скрылись за углом ближайшего дома, всхлипнула и тихо заплакала.

– Все кончилось. Успокойся.

– Я уже с жизнью попрощалась. Мне было так страшно, я даже не знаю… как сказать. Я молила Бога, чтобы он мне помог, и тот прислал тебя на помощь.

Я хмыкнул. Много кем я был, но никогда не играл роли посланца божьего.

– Зачем приходили?

– Я даже толком не поняла, но с самого начала они интересовались тобой, Алекс. Что ты сделал?

– Об этом потом. Нам надо уезжать из Берлина. Только сделаем это чуть позже, так как мне сначала надо кое-что проверить. Теперь идем, и пока, пожалуйста, помолчи.

Сейчас мы шли на мою запасную квартиру, которую я снял три месяца тому назад. Я, как зверь, умел путать следы и рыть запасные выходы, а мой боевой опыт только подтверждал правильность такой тактики. Моя запасная нора находилась в трех кварталах от основной квартиры. В ней находился запасной пистолет с двумя обоймами, новые документы на имя торговца недвижимостью, жителя Бремена Лео Баумгольца, кое-какая одежда и запас еды на три-четыре дня. Я специально выбрал длинный и извилистый путь, который вел через развалины и проходные дворы, чтобы быть в точности уверенным, что за нами нет слежки. Войдя в квартиру, провел Настю в гостиную, где молодая женщина упала в кресло и заплакала навзрыд, вытирая слезы обеими руками, словно маленький ребенок. Какое-то время я стоял рядом с ней и гладил ее по голове, а потом сказал:

– Извини, но мне надо идти. Я буду…

– Нет! Я пойду с тобой! Я одна не останусь!

– Спорить не будем. Сиди здесь. Скоро буду.

Мне нужно было выяснить окончательно, что произошло. У меня не оставалось сомнений, что штандартенфюрера СС Модлица взяло гестапо, так как только он знал, что я был знаком с графиней. Я как-то обмолвился об этом в разговоре с ним несколькими словами, еще не зная, что между мной и Анастасией возникнут отношения. Но был еще один вариант. Нас мог сдать водитель Модлица. Ганс. Думая о сложившейся ситуации, я мысленно порадовался своей предусмотрительности: ни Модлиц, ни водитель лично не знали Карла.

Подойдя к телефонному автомату, огляделся по сторонам. Город словно вымер. Ни людей на улицах, ни полоски света в окнах. Советская авиация и союзники давно уже приучили немцев соблюдать светомаскировку. Да и погода не благоприятствовала прогулкам. Снова пошел мокрый снег. Зайдя в будку, я набрал номер. Спустя минуту я услышал в трубке голос Вилли.

– Алло?

– Привет, Вилли. Почему ты сегодня трезвый?

– Я… Э-э… Заболел, Алекс. Голова болит. Наверно, температура.

– Эта болезнь легко лечится, Модлиц. Пулей в голову.

Он сорвался. У меня и сомнений не было, что это произойдет.

– Это ты, Бурш! Ты, сволочь, во всем виноват! Ты меня в это дело втянул! Чтоб ты… – его тон мгновенно изменился, стал визгливым и истерическим, но уже в следующее мгновение оборвался, и в трубке зазвучал новый голос:

– Бурш, тебе никуда не деться! Лучше…

– Пока 3:0 в мою пользу, – с этими словами я повесил трубку и вышел из телефонной будки.

Всю дорогу до квартиры я думал, что делать. Вот только в голову пока ничего не приходило, так как все наброски планов отхода касались только меня самого. Стоило мне переступить порог квартиры, как Настя бросилась мне на шею.

– Я так боялась!

– Чего? Скоро мы уедем, и ты все забудешь, как страшный сон.

Она подняла на меня большие серые глаза и прямо спросила:

– Ты стрелял тогда. Почти в меня. Не боялся, что можешь попасть в меня?

– Нет. Я хорошо стреляю. Ты хочешь есть?

– Не знаю. Наверно… все-таки хочу. Где у тебя лежат продукты?

Ужин был скромный, состоящий только из нескольких банок мясных консервов и чая с сухарями. После чего мы легли спать. Несмотря на сумасшедший день, Настя, в отличие от меня, скоро заснула. Мне же еще нужно было решить проблему. Каким-то образом уехать из Берлина и при этом надеяться, что гестаповцы не сразу выйдут на Карла. Что выезды из города уже перекрыты, у меня не было сомнений.

«Значит, мне нужна машина с пропуском, которую знают и не будут задерживать на блокпостах. Хм. Если?..»

Идея, пришедшая в голову, была из разряда сумасшедших, и, наверно, поэтому я ее не отбросил сразу. Именно такие, несмотря на их внешнее безумие, давали неплохие шансы на выживание. Особенно если все хорошо продумать. Впрочем, тут мне надо было больше рассчитывать на удачу. Главным в моем плане было то, что никому из гестаповцев не придет в голову подобная безумная мысль.

Мне был известно, что у Ганса, водителя автомобиля, с которым я постоянно ездил, была своего рода традиция. Когда он выезжал из гаража, то первым делом заезжал в кафе, где покупал одно пирожное, которое съедал с большим удовольствием во время одной из наших остановок. Что тут скажешь! Совсем еще мальчишка, восемнадцати с половиной лет от роду. Гестапо будет допрашивать всех, кто работал в связке с Модлицем, а значит, в первую очередь Ганса. Так что водитель сейчас в застенке или… продолжает работать. Второй вариант был мне особенно интересен.

Около девяти утра я подошел к кафе. Новые документы и новый облик (очки, усы и нелепая шляпа) делали меня на какое-то время «невидимкой». Идя по улице, я сейчас думал не о патрулях, а о том, приедет Ганс или не нет? Минуты тянулись медленно. Три минуты. Пять минут. Неужели все… Как вдруг из-за угла вынырнул знакомый черный автомобиль и затормозил рядом с кафе. Шофер вышел. Да, это был Ганс. Он скользнул взглядом по сутулому горожанину в очках, старом, выцветшем пальто и нелепой шляпе. Пройдя в десяти метрах от меня, вошел в кафе, а спустя какое-то время вышел, держа в руке аккуратно завернутый пакетик. Не успел он сесть, как я, рванув дверцу, оказался на заднем сиденье за его спиной, а еще через секунду ствол пистолета ткнулся ему в шею. Он замер, боясь вздохнуть.

– Как жизнь, Ганс?

– Это… вы, господин Бурш? – чуть ли не заикаясь, спросил меня шофер.

– Я. Куда собирался ехать?

– Мне нужно заехать за господином штандартенфюрером СС Шпеером. Прямо сейчас. Меня к нему прикомандировали, потому что…

– Я не отниму у тебя много времени. Ты отвезешь меня в одно место, а затем можешь быть свободен. Не бойся, я тебе ничего плохого не хочу, потому что знаю: это Модлиц меня предал.

Звучало это по-детски, но парню было восемнадцать лет и ему очень хотелось жить, а значит, верить в мои слова.

«И как я эту гниду вовремя не распознал?»

– Спасибо за доверие, господин Бурш. Я вас не выдам.